Вторничное

[bistrick]

Чарльз джин, Эрик
миник, попытка юмора

Часть 1
Если бы не ранение Азазеля, Магнито не задержался бы на том пляже в окружении пальм, песка и моря. Он пришел на встречу с президентом расы людей. Пришел один, как и было оговорено. А президент прислал вместо себя двойника и попытался уничтожить Магнито дальнобойными ракетами вместе с горсткой людей и тропическим островом, не имеющим названия. Мутант спокойно отнесся к предательству – это было ожидаемо, но тот факт, что на острове не осталось ни одного целого средства передвижения Магнито раздражал – он не любил терять время. Чтобы упокоить нервы, он прогуливался по берегу, еще больше раздражаясь от жары и того, что сапоги утопают в песке, и случайно запнулся о принесенный волной бронзовый чайник. Чайник совершенно нелепой формы слабо поблескивал на солнце и никакой ценности, по крайней мере для Магнито, не представлял. Металлокинетик привычным усилием мысли собрался откинуть чайник в сторону, но уродец отчего-то даже не шелохнулся. Магнито чуть махнул рукой – достаточно, чтобы и более массивный предмет отлетел на несколько километров. Чайник лежал себе, как лежал. Магнито прищурился на бронзовую посудину – та не поддалась. Он чувствовал металл, из которого был отлит чайник, но по какой-то причине не мог ни расплавить, ни сдвинуть этот кусок металла. Магнито опробовал силу на собственной пуговице – нет, его способности в полном порядке – и снова обратил внимание на чайник. Без эффекта. Наконец, подозревая, что это одна из разработок людей, он поднял странный предмет и начал осматривать. Механизм? Нет. Может специальное напыление? Надо будет Зверю на исследования отдать. Магнито брезгливо потер чайник перчаткой, снимая слой ила, и вдруг рядом с ним что-то хлопнуло, как будто взорвалась детская хлопушка, начиненная конфетти. Магнито зажмурился, успел закрыться полой плаща и задержать дыхание. Некоторое время ничего не происходило, и он позволил себе посмотреть в сторону взрыва. Меньше всего на свете он ожидал увидеть там недоуменно оглядывающегося молодого человека. Однако человек там был. Вне сомнений. Впрочем, не совсем, наверное, человек – Магнито не сразу заметил, что юноша – лет двадцати трех-четырех на вид - как бы висит в воздухе, а его ноги до середины бедер утоплены в какой-то голубоватый непрозрачный дым.
А вот юноша, увидев мутанта с чайником в руке почему-то совсем не удивился, наоборот радостно и несколько плотоядно заулыбался.
«Что-то здесь не то», - догадался Магнито.
И тут молодой человек бросился перед ним на колени, ну или что-то вроде колен.
- О, Величайший из мужей Нового, Древнего и Древнейшего Царств! О, Прекрасноликий и Всевеликолепнейший! – заголосил юноша довольно приятным тембром, но с отвратительно подобострастной интонацией. – О, Солнцеподобный Повелитель Неба и Земли!
- Э, что? – Магнито часто употреблял выражение «поставить людей на колени», но смысл в этих словах был исключительно переносный.
- О, Мудрейший из Царей и Повелителей! О, Благороднейший из благородных! – продолжал надрываться юноша, ритмично кланяясь ему с воздетыми руками. – Дозвольте мне поцеловать носок вашей туфли, о Господин!
- Не дозволю! – тоже повысил голос сбитый с толку мутант и на всякий случай подобрал плащ, к которому уже тянулась рука его поклонника.
- О, Отрада моего сердца! О, Услада моего взора! О, Прекраснейший из Великих! Прости дерзость смиренного раба твоего! - юноша стал кланяться чаще и при этом так бросался грудью на песок, что Магнито каждый раз вздрагивал.
- Прекратить! – наконец, рявкнул он.
И молодой человек замер, уставившись на его сапог, как собака на мозговую косточку.
- Встать! – скомандовал Магнито.
Тот поднялся, повисая в воздухе, и глядя лидера мутантов с восторгом четырнадцатилетнего новобранца.
- Ты кто такой? – задал лидер вполне естественный вопрос.
И юноша снова рухнул перед ним на колени, и завыл что-то о «Прелестях Прелестнейшего».
- Встать! Молчать!! – крикнул Магнито, рискуя повредить связки.
Его дымчатый поклонник исполнил приказ и, зажимая себе рот ладонью, ел мутанта восхищенным с долей страха взглядом.
- Так. Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы. Кратко и по существу, кивни, если тебе понятно.
Юноша кивнул.
- Не падать и не кланяться мне, понятно?
Юноша, помедлив, неуверенно кивнул.
- Мое имя Магнито. Обращаться ко мне только так. Понятно?
Кажется, юноша впервые оскорбился – он даже что-то возмущенно забурчал себе в ладонь, но тут же умоляюще заглянул Господину в глаза.
- Никаких «титулов», - сурово обрубил мутант.
Юноша повесил голову, словно у него отобрали главную радость в жизни и покорно кивнул. А Магнито внезапно понял, что неприлично взмок от всех этих приключений под тропическим солнцем и украдкой, пока незнакомец на него не смотрел, вытер пот со лба, одернул душный китель.
- Имя, - со всей строгостью, чтобы не возникло нового желания броситься ему в ноги, спросил он юношу.
- Пппростите Господин, - молодой человек явно прикладывал все возможные силы, чтобы снова не растянуться на песке. – Господин Магнито, чье имя Вы желаете знать?
- Твое, разумеется! – он бы добавил пару крепких выражений, но юноша и от одного окрика дрогнул.
- Я раб лампы, Господин Магнито, у меня нет имени, - пытаясь поклониться и тут же выпрямляясь, удивленно ответил молодой человек.
Только тогда Магнито вспомнил о странном чайнике, который все еще держал в руке.
- Ты… джин?
- Да, Господин, - и парень все же поклонился ему в пояс. – Господин Магнито, простите, Господин!
Магнито всю свою сознательную жизнь видел и творил то, что людям казалось невероятным, он привык к аномалиям даже больше, чем к норме, загнанной в рамки физических законов. Но с настоящим волшебством он столкнулся впервые. Познания мутанта о джинах были крайне скудны: живут в лампе, добываются трением, строят дворцы и являются персонажами арабских сказок. Но безногий юноша не имел ни одной черты, которая бы указывала на его восточное происхождение: белокожий шатен с чистыми голубыми глазами. А одежда: маленькая, не сходящаяся на груди курточка без рукавов и штаны с пестрым рисунком напоминала Магнито наряды хиппующей молодежи. Словом, если бы не клубы дыма вместо ног, можно было бы поручиться, что юноша – средний европеец или американец, студент одного из университетов, любимый сын и чей-то приятель. На этом месте своих размышлений Магнито заметил, что джин завороженно на него смотрит, и было в этом взгляде нечто очень хорошо знакомое мутанту. Из-за таких вот взглядов Магнито много сил и времени потратил на поиски средства, защищающего от телепатии.
- Ты что, мысли мои читаешь? - угрожающе начал он.
И джин, нарушая приказ, снова упал перед ним на песок, громко, с настоящим ужасом моля о пощаде.
- Встань, я не буду тебя наказывать, - устало повторял мутант, понявший из завываний, что в среде джинов телепатия жестоко каралась. – Веди себя прилично!
Кончилось тем, что в доказательство своей милости и прощения Магнито все же пришлось позволить поцеловать свой сапог. Это была крайняя мера.
- Чтобы это было в последний раз, - строго одернул он счастливого поклонника.

Юноша благоговейно летел чуть позади его левого плеча, пока Магнито искал место потенистее, а потом повис, слегка покачиваясь в воздухе шагах в трех от Господина.
- И чем же ты занимаешься? Исполняешь желания?
- Да, Господин Магнито! – с нездоровым энтузиазмом отозвался явно желающий показать свою силу раб лампы.
- Покажи, что ты можешь, - именно так Магнето разговаривал с новобранцами, если только они не требовали более деликатного подхода.
- Все, что пожелаете, Господин, - и джин снова склонился в поклоне.
- Кхм, - попросить еду и питье было бы естественно и очень кстати, но Магнито даже среди своих придирчиво относился к каждому куску. Пожалуй, выбраться с острова – вот, что ему было нужно прежде всего. – Я хочу исправный вертолет.
Радость юноши, который уже приготовился хлопнуть в ладоши, резко сменилась отчаянием.
- Стой! – успел крикнуть Магнито, прежде чем тот снова оказался у его ног. – В чем дело?
- Увы мне! Увы несчастному! Господин! Я негодный джин не могу исполнить Ваше желание!
- Да почему?!
- Я не знаю, как создать для Вас этот… это!
- Встань, - в который раз за этот день повторил Магнито, ничуть, впрочем, не разочарованный. – Значит не существует заклинания, создающего вертолеты?
- Я могу создать все, что Вы пожелаете, но только если буду знать его устройство, - признался джин.
- Ты знаешь, как устроен корабль?
- Да! Господин желает?!
- Желаю, - веско подтвердил Магнито.
Джин крутанулся на месте, хлопнул в ладоши, и меж его пальцев проскочили голубые и сиреневые искры.
- Ваш корабль, Господин Магнито, - с гордостью указал он.
Корабль, поскрипывающий специально обработанным деревом, с тремя хлопающими на ветру парусами был и правда хорош – Магнито продолжил любоваться им и после того, как перестал удивляться впервые в жизни увиденному чуду. Вот только в корабле не было ни единого гвоздя, ни одной скобы или заклепки – а на одних парусах далеко не уплывешь.
Магнито с тоской вспомнил об Азазеле.
- А перенести меня в другое место можешь? – если на это способен телепорт, почему бы и джину не иметь такую способность?
- Могу, Господин Магнито!
- И ты перенесешь меня быстро?
- На два счета, Господин!
- И доставишь меня эээ целым и невредимым?
- Для меня священна пыль на Ваших туфлях, Господин! Я недостоин быть паучком, ползущим по Вашему плечу… - джин явно снова впадал в экстатическое состояние, но Магнито обратил на это внимание, только когда все-таки стряхнул с себя проклятого паука.
- Доставь меня на базу, - и мутант сжал лампу в руке покрепче, весь напрягся, ожидая рывок телепортации.
Но рывка не было, его просто на пару секунд заволокло сиреневым искрящим дымом, а потом Магнито обнаружил себя лежащим или вернее утопающим в подушках роскошного ложа. Украшенная множеством пестрых ковров и золотой посуды комната не могла принадлежать ему, однако металл в стенах подтверждал: Магнито находился у себя. Сбоку от него что-то шевельнулось, мутант приподнялся на подушках, и перед ним низко склонились три полуобнаженные девушки. Одна с блюдом и две с опахалами.
- Это что за..? – начал было Магнито, у которого только с третьей попытки получилось выбраться из постели.
Девушки защебетали что-то испуганно по-арабски, падая перед ним ниц. Тут же из клубов дыма, пахнущего имбирными пряниками, появился джин, он щелкнул пальцами, и рабыни заговорили на английском, восхваляя величие своего Господина. Магнито собирался поймать волшебного паршивца за руку, но вдруг обнаружил, что вместо привычного как вторая кожа кителя и брюк на нем сверкающие золотом и бриллиантами облегающие и почти прозрачные одежды. Черт с ними с комнатой и женщинами, но лично его в таком виде не должна была увидеть ни одна живая душа. Он бросился к гардеробу, где раньше хранил одежду, но и там не осталось ни клочка привычного бордового или черного цвета.
- Джин! – в бешенстве Магнито некоторое время тряс лампу, прежде чем вспомнил, что ее надо потереть.

Часть 2
Спустя несколько мгновений в комнате не было ни одного ковра и девушек тоже не было, джин кланялся в пол и отчаянно просил прощения, а Магнито радовался возвращению своего поношенного кителя.
Методом проб и ошибок он выяснил, что джин зла ему не желает, наоборот, чрезмерно старается угодить. Если обед – то стол длинной со взлетную полосу, заваленный деликатесами, если чистые носки – то тысячу пар. Кстати потребовать уничтожить гору носков у Магнито не хватило духу, да и «гора» самостоятельно рассосалась через неделю – каждый из Братства приложил к этому руку.
У джина были свои представления о том, как следует «декорировать» исполнение редких пожеланий Господина. И очень часто эти представления шли в разрез с тем, что в действительности хотел получить Магнито.
От некоторых древнецарственных привычек юноша отошел относительно легко и быстро, но вот кланяться Господину упорно продолжал, а все попытки Магнито бороться с этим пережитком прошлого приводили к тому, что джин впадал в панику и успокаивался, только поцеловав край одежды или обуви Господина.
Другой некорректируемой напастью являлось стремление раба лампы во чтобы то ни стало обеспечить Повелителя достойным количеством прислуги и наложниц. Как Господин может быть против снующих вокруг него полуголых, а временами и голых тел обоего пола, джин совершенно не понимал.
Отчаявшись угодить девушками и юношами всех цветов и форм, он начал подсовывать Магнито то, что, очевидно, считалось в Древнем Царстве экзотикой. Но зверолюди и различные уродства отбивали у Господина не только желание, но и сон.

-Выбери себе имя, - велел Магнито обитателю лампы вечером первого же дня знакомства. У каждого из Братства имелось хотя бы одно имя или прозвище, а за обращение «эй, мутант», принятое у людей, тут можно было схлопотать в лоб.
Джин, получив разрешение, засел в библиотеке, найдя, наконец, место для удовлетворения своего поистине всеохватывающего любопытства. Из полудюжины кресел и весьма удобного дивана, редко, впрочем, использовавшихся по назначению, он облюбовал то, которое стояло особняком от остальных.
- Сколько времени ты провел в лампе? – спросил его Магнито в очередной раз обнаруживший, что его втайне любимое кресло прочно занято, и скривился, вспомнив собственное заключение.
- Две тысячи восемьсот шестьдесят четыре года, три месяца, десять дней, два часа, пять минут и тринадцать секунд, - отрапортовал джин, по обыкновению предупредительно поднимаясь, чтобы склониться перед Господином.
Магнито в тот день больше его ни о чем не спрашивал и даже, переборов отвращение, съел некое лакомство, популярное в Древнем Царстве. Джин затанцевал на месте от радости, когда Господин сказал, что «рыба неплоха».
Это была не рыба, но Магнито предпочел считать ее таковой.
Джин выбрал себе длиннющее имя, собрав туда все понравившиеся ему имена персонажей и авторов книг, которые читал теперь сутками напролет. Магнито не мешал ему и только однажды, ткнув пальцем в фотографию мужчины из модного журнала, потребовал, чтобы джин сменил одежду. Ткань слишком дразняще облегала молодые формы, чудесным образом притягивала взгляд и будоражила воображение уже несколько лет никого не приглашавшего в свою постель Магнито. Юноша был как-то особенно белокож и свеж, что не странно для волшебного существа, слегка полноват, но при этом невероятно обаятелен. Даже его подобострастие и преклонение со временем стали меньше раздражать Магнито. Особенно после того, как джин, откликавшийся на имя «Чарльз» - оно оказалось первым в списке - рассказал, как поступают с его собратьями в случае неповиновения. Такому джину приказывали уничтожить связавший его сосуд, после чего заклятье перемещало поправшего волю Господина в Вечный и Нескончаемый цикл Смертей.
- Не думал, что идея Ада настолько стара, - сказал тогда Магнито, оценивший ужас Чарльза перед неизменившимися за тысячи лет страшилками.

Как-то, собираясь лечь спать и уже вешая китель, Магнито обнаружил, что в комнате он не один. Обычно джин, если только не скрывался в лампе от гнева Господина, свободно перемещался по базе, возможно, даже покидал ее, но наиболее часто его можно было обнаружить в библиотеке, перелистывающим очередной том. И вот теперь вместо того, чтобы впитывать мудрость веков, Чарльз преспокойно смотрел на раздевающегося Господина, словно каждый вечер так делал.
- Ты все прочитал и осмотрел? – стараясь не показывать, что чужое присутствие его волнует, спросил Магнито.
- Нет, Господин.
- Так почему ты тут?
- В тех книгах нет того, что я хочу знать, Господин.
- Какое-нибудь новое заклинание?
- Нет, Господин. В тех книгах не написано о Вас.
Магнито и без того чувствовал себя неуютно, стоя перед кем-то, хоть и перед собственным джином, с голым торсом в одних лишь брюках.
- Обо мне? Обо мне не пишут в книгах, а разве что в газетах, - усмехнулся он. – А что ты хотел узнать?
-Все. – Так просто, искренне. – Господин.
- Без телепатии, - тут же отрезал посерьезневший Магнито.
- Я не смею ослушаться Вашего запрета, Господин, - и джин низко поклонился, так что ткань костюма натянулась на его спине.
Это напомнило Магнито, как в прежней одежде Чарльза при поклонах обнажалась часть спины и поясница, а шаровары облегали ягодицы так, что потом даже снились мутанту. Но несмотря на постоянно мелькающий перед глазами соблазн, переодеть джина он решил только после того, как Саблезубый начал провожать Чарльза взглядом.
- Могу я спросить, Господин Магнито? – не разгибаясь попросил джин.
- Спрашивай.
- Вы позволите согреть для Вас постель, Господин? – прозвучало тихо и с некоторым запозданием.
- Не стоит, - Магнито не сразу понял, что под этим подразумевается. - Что?!
- Позвольте мне стать Вашим наложником, Господин! – и Чарльз распластался на полу, как давно уже не делал.
А Магнито даже забыл приказать ему подняться.
- Скройся, чтобы я тебя не видел.
И джин растворился в воздухе.

Он уже не вспоминал о тех годах, когда Мистик время от времени посещала его вечерами, им обоим было известно, что с ее стороны это акт преклонения перед лидером, а с его – всего лишь приятное удовлетворение насущной потребности. После того, как Мистик сошлась с Азазелем, Магнито ни словом, ни взглядом не напомнил ей о прошлом.
До Мистик у него была только Шарлотт. С ней он познакомился еще в пункте регистрации мутантов – тогда еще были такие. В тот день Эрик, которому было далеко до силы и идей Магнито, получил регистрационную карточку взрослого мутанта и обычные для такого случая оскорбления чиновников. Он вышел из кабинета и увидел ее. Наверное, многим казалось, что Шарлотт слегка не в себе, что не так уж странно для телепата. Эрику же бросилось в глаза то, что на Шарлотт не было привычного отпечатка гетто. На всех, включая его самого, был, но не на ней. Она оставалась свободной.
Потом, слишком быстро, как бывает на пороге войны, он узнал, что Шарлотт все же живет на огороженной от человеческого города территории, что у нее своя большая и светлая комната, где, прикрывая голые стены, висят ее рисунки, а в углу стоит старый беккеровский рояль. Он узнал, что Шарлотт мерзнет по ночам, потому что топить нечем, а она оставила себе только одно одеяло.
Ночами Шарлотт грелась о жаркий Эриков бок, придумывала имена их детям, и им обоим казалось, что война долго не продлится. Когда пришло время, они вместе вступили в первую волну Сопротивления. А потом Шарлотт ушла с боевым отрядом и не вернулась. Вместе с ней умер Эрик Леншерр, и мутанты быстро забыли, что у Магнито когда-то было другое имя.
Мистик только однажды превратилась в Шарлотт – по его просьбе, а затем так же по его просьбе забыла об этом. На фоне свободных нравов Братства, иметь всего двух женщин за жизнь было почти стыдно, но свои уважали, а чужие боялись. И наоборот. Поэтому никто не распускал сплетни о личной жизни, вернее ее отсутствии, у их лидера.
Магнито до сих пор носил старую фотокарточку Шарлотт в левом нагрудном кармане, она кочевала из кителя в китель, но уже давно не смотрел на нее. Теперь же отстегнул две тугих от редкого использования пуговицы и взглянул. Каштановые, собранные в старомодную прическу волосы, румянец, особенно яркий из-за природной бледности, и, конечно, глаза. Если Леншерр когда-то и верил в существование Рая, то только потому, что видел его в кристально чистых, небесной голубизны глазах своей Чарли.
От внезапной догадки его даже шатнуло на месте, но Магнито по привычке быстро вернул контроль.
- Джин.
Тот появился в той же позе на том же месте, где был в последний раз. Ему было приказано скрыться с глаз – он исполнил дословно.
- Джин, - он не мог называть его Чарльзом сейчас. – Откуда у тебя эта внешность? И не вздумай мне лгать.
- Господин, - джин весь задрожал, чувствуя пока сдерживаемую, направленную на него ярость. – Господин, я так выглядел в свой последний смертный день и час.
- Ты был человеком? – Магнито как-то разом остыл. Он кое-что уже знал о джине, но вот это, самое очевидное спросить не подумал.
- Да, Господин!
- Ты не похож на араба, почему?
- Я был сыном привезенной из очень далекой Земли рабыни, которую Господин Отец мой выбрал за красоту и преданность. Жрец Тьмы рассказал Отцу, что ребенок от подобного смешения крови может стать джином, а Отцу очень нужен был джин. Когда пришло время ритуала, Мать сама отвела меня на жертвенный алтарь – это была моя судьба, и я принял ее.
- Как же ты оказался заперт в лампе и без хозяина? – родители, приносящие своего ребенка в жертву, приводящие его в распределительный пункт для мутантов – это не было Магнито в новинку. Другое дело, как могло затеряться «оружие» такой мощи, каким являлся джин?
- Господин Отец приказал мне убить Жреца Тьмы, чтобы он больше не мог сотворить джина ни для кого. Я отказался, и он мучил меня, а когда я отказался снова – пытал мою Мать. И я согласился. Но Жрец оказался сильнее, чем я, хоть и был смертным, он уничтожил право Отца на лампу, запечатал меня в нее и наложил заклятие, не позволяющее смертному глазу увидеть ее.
Магнито нахмурился, вспоминая, как не сразу заметил «странный чайник» на прибрежном песке.
- Что тебе известно, - тут он чуть запнулся, но продолжил с усилием, – о Шарлотт Ксавье.
- Ничего, Господин. Я могу поискать, но это потребует немного времени, Господин.
- Не нужно. Уйди.
И джин ушел в лампу.

Каким образом можно применить на войне волшебство – таких задач Магнито еще не решал, а кроме того ведь стоило учесть погрешности в исполнении желаний. Словом, пока для Чарльза работы в Братстве не находилось. Лампа пустовала на тумбочке возле кровати Магнито, а джин сновал по базе без определенной цели. Он с радостью помогал мутантам в бытовых делах: чистил картофель на кухне, мыл полы – и все это без капли волшебства. Мутанты принимали его за своего, подумаешь, безногий дымчатый парень, на базе обитали куда более странные существа. Кличка «Джин» появилась сама собой, но те, с кем Чарльз часто и с обоюдным удовольствием беседовал, знали, что он предпочитает, чтобы его называли по имени.
- Ты можешь накормить всех нас, только лишь раз щелкнув пальцами, так зачем было два часа возиться на кухне? – спросил как-то Магнито, заставший джина увлеченно стругающим очередной салат, придуманный Шторм. Ороро была известна своей способностью придумывать кулинарные изыски вроде мяса в шоколаде, сладкой селедки и салатов из тридцати двух компонентов. От очередей в туалеты Братство спасало только то, что Шторм обыкновенно уставала на середине шедевра, и получившееся еще можно было есть без содрогания. После слияния фантазии Ороро с неутомимостью Чарльза, всякий входящий на кухню автоматически становился подопытным дегустатором. Получив немало жалоб на оккупировавшую холодильник шеф-пару, Магнито пришел удостовериться лично.
- Моя сила принадлежит только Вашим желаниям, Господин, - Чарльз склонился так низко, что, Магнито не смог отказать себе в удовольствии задержаться на нем взглядом. Внезапное предложение джина он всерьез не обдумывал, так же как нарочно не замечал попытки флирта прочих новичков. Но Чарльз не кокетничал, он не носил больше наводящую на непристойные мысли одежду и не предлагал «согреть постель». Он всего лишь неизменно оказывался ночью в комнате Господина, готовый исполнить любое его пожелание, всего лишь провожал восторженным взглядом каждую снятую Магнито вещь, а затем, пожелав наиприятнейших сновидений скрывался в лампе.
Вопреки расхожему мнению, самолюбование Магнито было чуждо. Когда он стоял перед толпой мутантов или людей, или прицелом объективов камер, то воплощал собой идею, право на жизнь каждого носителя гена Х, а свою фото и киногеничность он воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Пристальное чужое внимание – часть образа жизни лидера, Магнито научился не замечать его. Однако внимание Чарльза искреннее и бескорыстное неожиданно тронуло Магнито так глубоко, что достало до Эрика.
Почти четверть века назад он торопливо, по-юношески неловко раздевался перед Шарлотт, а та подсматривала.
Теперь Магнито никуда не спешил, а неловкость движений с годами сменилась матерой, вызывающей уважение грациозностью.
Он мог бы отослать Чарльза в лампу, приказать не смотреть, но наблюдатель неожиданно приятно тешил тщеславие. И только в ванную комнату Магнито раз и навсегда запретил джину соваться, как и подсылать туда волшебных рабов.
Джин называл душ «омовением» и каждый раз почтительно провожал Господина до двери, взглядом прося пожелать достойную его Величия купальню.
Но Магнито хоть и любил плавать, бассейн или баню с ароматной, разноцветной водой себе на базе не желал.
Так бы и продолжалось, если бы однажды в его ванной не закончилось мыло.
«Некоторых жизнь ничему не учит», - с тоской и совершенно беззлобно подумал Магнито, обнаруживший вдруг себя сидящим в купальне из черного мрамора по пояс в серебристой пузырящейся воде.
Торопливо, пока он не приказал им исчезнуть, пять прекрасных наложниц в десять рук намыливали мутанта со всех сторон, не прекращая возносить ему при этом хвалы.
Даже «покоренная» людьми энергия атома иногда казалась Магнито более предсказуемой, чем джин Чарльз с его интерпретацией самых простых желаний.