"Место для чудовища"

[bistrick]

Я честно пытаюсь соскочить, но в виду общей лени получает плохо)).
В конце 500слов о том, что значит "надрать зад" по-оборотневому. При участии Плюшки)

3 тыс слов

Когда Ольга переехала в их новый дом, она смогла ближе познакомиться с Костиковой хозяйственной гениальностью, которой так восторгалась тетя Нина. Константин вроде бы не торопился, но перерывы делал только для молодой жены, во время работы по двору не валялись стружка и прочий строительный мусор, а инструменты, кроме тех, которыми он в данный момент пользовался, находились на своих местах. Создавалось впечатление, что небольшая баня, настойчиво присоветованная Михаилом, как будто сама выросла за два дня.
- Но признайся, для дома ты нанимал строителей, - пристала вечером к мужу впечатленная такой скоростью Ольга. – У тебя же даже чертежей нет!
- Зачем? – несмотря на только что отстроенную баню и действующую ванную в доме, Костик предпочитал мыться перед сном в бочке, где отстаивалась вода для поливки. Тетя Нина на новоселье всучила Ольге множество саженцев и клубней, надеясь заинтересовать невестку садоводством. – Я и так все помню.
А когда Ольга не поверила, он, едва обтеревшись, на обороте одной из своих тетрадок нарисовал подробный план их дома с будущей пристройкой для гаража. Машину им подарили на свадьбу, и Ольга под мужниным руководством вовсю осваивала вождение.
Но хотя гараж тоже возник как по волшебству, Ольга еще долго считала, что с домом Константин все же сжульничал.

В том, что касалось совместного быта, ее, даже предупрежденную тетей Ниной, приятно удивило, что муж не гнушался и женской домашней работой, и то, что ни слова не сказал поперек, когда Ольга заявила, что хочет поступить в университет. Словом, дневные обязанности молодой жены ее ничуть не утруждали, а первой брачной ночью выяснилось, что и остальное не станет для нее дорогой платой за статус замужней женщины.
К вылизыванию, которым до этой ночи у них с Костиком все и ограничивалось, Ольга успела привыкнуть. Это все еще было стыдно, но теперь она отлично знала, каким удовольствием ее стыд окупится. В их первую супружескую ночь Костик настоял на том, чтобы лечь вместе нагими, а затем вылизал ее всю. В этот раз он трудился особенно долго, и, когда заканчивал с пальцами ног, Ольга уже изнывала от желания почувствовать его там, где было стыдно. И возбужденный, разгоряченный, ярко зеленоглазый Константин не разочаровал.
Ее уже почти-почти догнали корчи наслаждения, когда Костик вдруг прервался и перевернул ее на живот, навалился сверху, притираясь и слепо тыкаясь. А Ольга тут же, ведомая не сознанием, но инстинктом, приподнялась и помогла ему попасть. Оказалось, что именно этого ей не хватало в финале каждого вылизывания – скользящего, плавного, распирающего движения внутри и чтобы после Костик еще долго оставался в ней, прижимался теснее, легонько покусывал шею.
Когда они все-таки разъединились, Ольга хотела спросить, правда ли, что Константин прежде этого не делал – ей не верилось – но стоило ей только взглянуть на его ошарашенное, настороженно-довольное выражение лица, и все вопросы отпали. Это был его первый раз. Да и ее в определенном смысле тоже.
И вскоре Ольга уже считала, что довольна их громкой, нежной супружеской возней по ночам, планировала, что однажды ей удастся склонить Костика попробовать другие позы и прочее, при этом прошлый печальный опыт вспоминался все реже.

В одно из воскресений утром они отправились в ближайший лес, и прогулка вдруг обернулась выгуливанием – вместо того, чтобы идти по тропинке Костик рыскал по кустам и рысцой наворачивал круги вокруг жены. Как будто Волчок сдвинул человека в сторону, занял его тело. Ольга вспомнила о привязанности Костика к лесу и забеспокоилась, позвала его и повернула обратно.
Тогда Константин начал на нее охотиться.
В том безэмоциональном молчании, с которым он выпрыгивал перед ней, в том, что не прикасался и не смотрел в глаза, было так мало человеческого, что Ольга действительно испугалась. Но все же она нашла в себе силы не поддаться накатывающему страху и упорно шла по тропе, хотя Зверь явно заставлял ее свернуть.
Наконец он не просто показался и исчез, а перегородил дорогу и надвинулся на Ольгу, ничем не напоминая ее мужа, с которым она всего несколько часов назад миловалась в постели.
- Волчок, перестань! Нельзя! – чувствуя, что еще миг, и она развернется и побежит, прикрикнула на него Ольга.
И Зверь в человеческом обличии сделал шаг назад, медленно опустился на колени и, втянув голову в плечи, посмотрел на нее, мерцая глазами.
- Хорошо. Молодец, - если уж Ольга слышала, как дрожит ее голос, тот, кто стоял перед ней, слышал и подавно. – Не пугай меня больше, мне это не нравится. Домой. Пошли домой.
И не разрешая себе обернуться или прибавить шаг, она снова направилась к выходу из леса.
Спустя несколько минут ее догнал растерявший свое спокойствие Костик и, обнимая, облизывая ее суматошно, словно щенок, запросил прощения.
Впредь, Волчка Ольга встречала только в его собственной шкуре и, ощущая его уважение, признание, она понимала – то знакомство было необходимостью.

Во время следующей прогулки в лесу Костик снова не мог идти спокойно рядом, но теперь он предупреждал о своем появлении, звал, чтобы обоснованно настороженная Ольга посмотрела на него, приносил ей то букетик кислицы, то горсть земляники. С таким провожатым Ольга беспечно согласилась сойти с тропы и, только взглянув на часы, поняла, что они уже слишком долго гуляют. А растревоженный лесными запахами Костик все звал и вел ее за собой.
В момент, когда Ольга собралась потребовать от него повернуть назад, Константин вдруг исчез из виду. Только что он копошился у корней старого неохватного дуба, выискивая какой-то особенно полезный мох – и вдруг нет его.
Ольга окликнула его сначала тихо, затем громче, она оглядывалась, рассчитывая заметить движение среди деревьев. Но хотя на ее зов ни веточка не шелохнулась, это совершенно ее не встревожило - она догадалась, что это игра и готова была подыграть. Нужно было только выяснить – играет она с мужем или с Волчком.
Поэтому, когда Константин внезапно и бесшумно оказался у нее за спиной, Ольга кинула ему в лицо свой скомканный платок, а сама бросилась прочь. Она петляла, обегала древесные стволы, все время чувствовала рядом Костиково дыхание, легкие прикосновения, заражающие горячкой погони.
Константин загнал ее, запыхавшуюся, раскрасневшуюся, игривую обратно к стволу облюбованного им дуба и там поймал в объятия.
Ольга забилась в его руках, хотя сил на бег не осталось, и неожиданно для себя рассмеялась, почувствовав, как он шарит по ее телу, задирает подол, спускает белье. И она разделяла его желание в этот раз обойтись без долгой прелюдии. Она прижалась спиной к жесткой ребристой коре и сразу, как только преград из белья была убрана, закинула ногу Константину на пояс и встретила его первое движение. Костику странным образом никогда не мешали их разница в росте и нехватка опыта. Ольга задыхалась, сжималась, чувствуя его жар и твердость, как он толкнулся глубже, резче, и впилась ногтями в его спину. Костик в ответ довольно заворчал, и она позволила себе все то, что еще не знала, но уже очень хотела. Ольга драла его спину и плечи, так что обрывки легкой рубашки пропитывались кровью, кусала его губы, слизывая сводящие ее с ума запахом железа струйки. В какой-то момент она ужаснулась себе, но взглянув на Костика, поняла – сдерживаться не нужно.
Когда Ольга уже лежала на окосевшем от удовольствия, жующем тот самый мох муже, припоминала свои дикие крики, царапанье, укусы – сопротивление, как часть брачной игры – тогда ей должно было стать стыдно, но отчего-то не стало.
А ведь она собиралась стать образцовой женой для Костика, она пыталась разнообразить меню, украшала дом, ухаживала за цветами и во многом копировала тетю Нину.
- Нас никто не слышал? – спросила Ольга не спешащего подниматься с земли Константина и удивилась тому, что на самом деле это ей было безразлично. – Здесь ведь никого нет?
- Под пнем есть мышиное гнездо, - Костик даже не поморщился, когда она больно дернула его за ухо. – Людей поблизости нет.

Ольга действительно собиралась стать образцовой супругой, но после того случая с ней что-то произошло. Она почувствовала себя какой-то до крайности свободной, ей по-другому дышалось, все вокруг стало как будто ярче и четче, хотя она никогда не жаловалась на зрение. Ей часто хотелось петь – и она пела. Ей хотелось бегать по двору – и она бегала, иногда даже в одном нижнем белье. А еще она вдруг по-особенному начала смотреть на людей. Она без страха и сопутствующей ему опаски оглядывала встречных мужчин, без капли волнения оценивала их. Часто такое внимание мужчины понимали весьма естественным образом и пытались знакомиться, ухаживать. Вот только ничего этого им не светило – Ольга, насмотревшись на чужих мужей, женихов и свободных самцов, спешила домой и там, глядя на стриженный темный затылок, спокойную лесную зелень Костиковых глаз, убеждалась – никто другой ей не нужен.
Изменения были такими явными, что когда тетя Нина, вернувшаяся после двухнедельной отлучки, пригласила Ольгу в гости, то едва признала в ней ту девушку, которую они отдавали за Константина. Пока тетя Нина с неудовольствием щурилась на ее глубокий вырез и яркую помаду, Ольга попыталась сыграть в гляделки с Олегом Петровичем. Теперь она находила его весьма интересным мужчиной.
- Это эффект отравления оборотнем, - победив зарвавшуюся невестку, сообщил Вожак им обеим. – У Нины длился полгода и у тебя будет около того, а затем станешь спокойнее.
- Со мной ничего подобного не происходило! – взвилась оскорбленная тетя Нина.
- Конечно, нет, - покладисто согласился Олег Петрович. – Но на Эльбрус ты меня вперед проводника гнала, потом полсотни раз прыгала с парашютом, потом сплавлялась на байдарках. Удивляюсь, как мы Олежку сделать успели.
Тетя Нина ахнула, покраснела, словно школьница, хлопнула мужа по плечу полотенцем и ушла. И вместе с ней ушли смешинки в глазах Олега Петровича, так что Ольге, даже опьяненной безнаказанностью, стало ясно – игры кончились.

А через пару дней, когда она возвращалась с занятий, ее новое бесстрашие оказалось чрезвычайно полезным – Ольгу затянули в резко остановившуюся рядом волгу с затененными стеклами. В салоне кроме нее оказалось трое мужчин, один из которых сразу позволил себе вольности. Двое других имели характерный вид охранников и изображали мебель, не мешая чьему-то золотому сынку лапать приглянувшуюся девку.
- Мой муж вас на тряпки порвет, - с ледяным спокойствием, брезгливо косясь на «сынка», пообещала Ольга, и в ее голосе прозвучала такая уверенность, что охранники отмерли. Она и впрямь ни на секунду не усомнилась в том, что Костик, не встретив ее как обычно на пути к дому, начнет искать, разыщет, и что бы с ней теперь ни сделали, рассчитается с обидчиками, не посмотрев ни на охрану, ни на покровителей.
- И кто у нас муж? – с ленцой поинтересовался тот, что был за рулем.
- Седьмое управление, особый отдел, - сообщила Ольга. Костик не хвастал этим, она сама нашла в его кармане удостоверение и все запомнила.
- Останови, - приказал тот, что сидел рядом и следил, чтобы жертва не сопротивлялась приставаниям. – Другую найдешь, - срезал он золотого сынка, который вздумал возмущаться.
- Так не пойдет, - хотя машина остановилась у тротуара, Ольга выходить и не подумала, на нее, грязно ощупанную, оскорбленную накатила безоглядная злость. – Он насилует, вы запугиваете. Хорошо устроились.
- Выходи! – рявкнули рядом и Ольгу потянули за руку.
- Только тронь, - с терпко-сладкой угрозой обещала ему Ольга, и ее тут же отпустили. – Муж уже ищет меня, я подожду, пока найдет, и тогда поговорим.
Видимо, охрана была осведомлена о том, кто служит в особом отделе, потому что Ольгу в момент вытащили на улицу, хлопнула дверца, и волга сразу набрала ход.
Потирая синяки на запястье, Ольга пришла домой, и после того, как тяжело дышавший от волнения, а вовсе не от продолжительного бега Константин ее обнюхал, все ему рассказала. Она понимала, чем это может закончиться, и всего несколько дней назад предпочла бы смолчать, даже случись с ней что-то действительно серьезное. Теперь же она будто наверстывала свое прежнее замалчивание – так приятно, было видеть и знать, что за нее действительно есть кому заступиться. Это было почти так же приятно, как то, что случилось у них с Костиком в лесу.
Ольга не без волнения позволила уйти уложившему ее спать мужу и только тогда осознала, что больше от нее ничего не зависит – отмотать назад, удержать Константина от мести уже не в ее силах.
Костик вернулся под утро невредимым, а на следующую ночь, пользуясь тем, что в сне нуждался куда меньше людей, снова ушел. На расспросы с запоздалой тревогой он отвечал односложно, не сообщая ничего конкретного, но у Ольги не возникало сомнений в том, что он занят охотой – так напряжен и насторожен он был. На третью ночь Костик остался дома и позволил, наконец, жене приласкаться как следует, намеревался вылизать ее хорошенько. Но едва они расположились в спальне, и Ольга приглашающе одернула на себе купленный за бешенную сумму кружевной пеньюар, спустила бретельку с плеча, как Костик приподнялся на постели, вслушиваясь во что-то, доступное только его уху.
Через минуту и Ольга услышала приближающиеся голоса, а затем стук в их калитку.

Оказалось, пропал шестилетний мальчик, который гостил здесь у тети, и теперь председатель поселка собирал людей, чтобы искать его в лесу. Волковы жили на некотором удалении от остальных, так что к ним седоусый Егорыч дошел в последнюю очередь, надеялся, что у них найдется пригодная для поисков собака – наверное, слышал лай, забегавшего к ним Ильи. С соседями Костик не стремился знакомиться, но пару раз успел кому-то помочь в строительстве и потому пользовался их уважением.
Ольгу он собирался оставить дома, но та, услышав о пропавшем ребенке, накинула пальто поверх ночнушки и выбежала первой. Пока Егорыч инструктировал собравшихся – кто с фонарями, от которых в густой тьме не было толку, кто с керосинками – Константин успел покружить вокруг места, где ребенка видели в последний раз. Когда Ольга, держащая перед собой лампу, окликнула его, чтобы идти вместе, уже Костик все разнюхал и заявил участковому и председателю, что ребенок в лес не ходил.
Детский след – Костик сразу обратил внимание на детскую курточку, которую носила с собой рыдающая тетка – привел их к пруду. Остановившись у самой воды, Волков вдруг обернулся к старшим ребятам, среди которых был теткин сын.
- Дальше сам расскажешь?
Но парень предпочел отмолчаться.
- Он прибежал сюда за вами, ты хотел прогнать его и толкнул, так что он упал и ударился головой вот об этот камень. Ты увидел кровь и испугался наказания.
Тут парень совсем по-детски заревел, а мать бросилась к нему, собираясь укрыть от несправедливых обвинений. Остальные, включая Ольгу, замерли, понимая и не желая понимать, к чему клонит Константин.
- Ты когда его в воду нес, что, не видел, как у него жилка на шее бьется? – тихо, но так что все слышали, продолжал Волков и тут же заключил. – Видел. Ты видел, что он еще жив. И дружки твои видели.
Тело мальчика и впрямь нашли ближе к середине пруда, придавленное собранными на берегу камнями. У участкового, разумеется, возникли вопросы к такой сверхъестественной осведомленности, но помимо удостоверения особиста у Константина имелось прочное алиби – после пар Илья утащил собрата на тренировку самбистов.
С той ночи отношения Волковых с соседями обязательно включали элемент настороженности, впрочем Ольге было не привыкать.

На первое их полнолуние в новом доме и в качестве супругов Костик заранее предупредил Ольгу, что уйдет ночевать в лес. Она послушно заперла за ним калитку и заранее, зная, каким голодным Костик возвращается, приготовила большую кастрюлю мяса с картошкой.
Волчок заглядывать в человеческое жилье не собирался, и потому для уже засыпающей Ольги стало неприятной неожиданностью, когда снаружи по стене дома раздалось какое-то шкрябание. Как будто кто-то добирался до окна ее спальни на втором этаже.
Ругая про себя оборотня, которому не сидится ночью в лесу, Ольга подошла к окну и даже вскрикнула – за подоконник чудовищными медвежьими когтями цеплялся вовсе не Волчок.
Балансируя, обрывая наружную обшивку, четвероногий Илья запыхтел на стекло. Но от первого же энергичного тычка носом он рухнул на недавно засаженную теть Ниниными цветами клумбу.
- Домой иди! – приоткрыв створку, приказала Ольга. Ей самой показалось, что она была в достаточной мере строга. А вот Илья решил иначе и снова принялся «умирать» напоказ.
- Ты ничего не получишь! Пшел отсюда! Домой, Илья!
Но все это было бесполезно – тот печально памятный бутерброд аукнулся ей всерьез.
Наконец, Ольга решила взять кусочек мяса и выманить Илью за забор, но стоило ей только приоткрыть входную дверь, как ее мучитель тут же протиснулся в щель, чуть не сшиб ее с ног и без подсказок нашел кухню. Как ни манила его Ольга оттуда, Илья не собирался оставлять кастрюлю с мясом без присмотра.
- Ах, так? – и Ольга отложила тот небольшой кусок, который собиралась ему скормить и, вспомнив, как делала тетя Нина, взяла Илью одной рукой за хвост, а другой за ухо. Вести оказалось тяжело – Илья сопротивлялся, все норовил то сесть, то вывернуться, дергал «рулевыми» частями и жалобно скулил. Но Ольга, которой назавтра предстояло объясняться с мужем, была неумолима.
Едва они преодолели порог, как Илья упал навзничь, так что она невольно его выпустила. Он снова «умер» и сделал это так достоверно, что Ольга наверное поверила бы, если бы он не приоткрыл один глаз, проверяя – работает ли?
Во второй раз поймать себя Зверь не дал, и Ольга бегала за ним по двору, пока не устала – выгоняться Илья совсем не хотел. Наоборот! Он подошел к воротному столбу и задрал на него лапу, собираясь пометить как свое. Сделать ему это не дала внезапно ожившая тень – она вдруг отделилась от стены дома, обернулась Волчком и бросилась на обнаглевшего собрата.
Ольга поднялась на крыльцо, чтоб ее не зацепили, и смотрела, как Илья, крутя хвостом и оглядываясь, носится по двору. А за ним, неотвратимый как заслуженная кара следовал Волчок, раз за разом настигая пушистого белозадого Илью. Волчок догонял, хватал его за «штаны», Илья с обиженным визгом пару секунд пробуксовывал на месте, затем расставался с очередным клочком шерсти и уносился прочь. После пятой или шестой поимки Илья наконец, с разбега нырнул под забор в том месте, где, пробираясь на чужую территорию, сделал подкоп. Волчок напоследок выдрал из вихляющего хвоста еще комок пуха и, отвернувшись начал закапывать лаз, пока визг Ильи затихал по направлению к лесу.

На следующий день утром уже двуногий Илья явился в гости с горой маминых пирогов и извинениями. Он безропотно помог Костику чинить сломанное его Зверем, привел в порядок клумбу и смотрел на Ольгу с обычным своим смущением, как будто был тайно в нее влюблен. Несмотря на оборотневую способность к восстановлению, на корточки Илья присаживался с осторожностью, явно испытывал неудобство.
- Пару ему нужно, чтоб щенячий кураж прошел, - объяснил ничуть не обиженный на Илью Костик, уминающий пироги с чаем. – А Илье с этим будет сложнее, чем мне – при его Звере нужен кто-то настолько сильный, чтобы привязать обе сущности разом.
Ольга снисходительно посмотрела на этого «знатока», взглянула на отлично сложенного в свои восемнадцать Илью и решила, что одной в меру властной девушке скоро очень повезет. А перед той самой, наверняка, повезет еще десятку, а то и больше девушек – Илья был, что называется, «весьма».

Каково же было удивление Ольги, когда через несколько лет Костик вернулся от Олега Петровича и рассказал ей, что Илья повязался с мужчиной, с вампиром! Ольга была поражена не меньше стаи, по крайней мере, до тех пор, пока не познакомилась с «упырем соблазнителем» лично.