"Трое на плоту не считая Илюши"

[bistrick]

Вот я искренне возмущаюсь, когда собаки на тренировке работают только тогда, когда видят лакомство. А сама-то?))
Стоило Сквирри прислать мотивирующие открыточки, и Илюша вроде как сдвинулся, продолжил путешествие.

Любоваться и завидовать

Это, вероятно, кото-Соло (или Уэверли?) и спящий на тушенке Илюша.



squirry.diary.ru/p211504787.htm Здесь в рамках Ёлки две предыдущих части.
История по заявке с феста AU. Команда а.н.к.л. - международный экипаж в экспедиции наподобие "Кон-Тики" или Ра", как у Т.Хейердала.

Часть 3, 2 тыс слов Нца ради самой нцы

Габи прикончила открытую накануне бутылку и понемногу пришла в себя. Все-таки не зря феминистки именно ее отрядили на шею русскому путешественнику – нервы у девчонки оказались что надо. Но о том, почему не сработал отпугиватель, Илья на всякий случай пока молчал, тем более что ему было на что отвлечься.
«Что», а именно Наполеоновы непристойные шорты больше не носили статус «секретно и неприступно». Илья, пользуясь каждым минутным отсутствием поблизости лишних глаз и хвостов, быстро выяснил, что интимное внимание, лапанье взглядом и не только взглядом Соло весьма одобряет, но легче от этого не стало. Оказалось, что пока он таился, стыдился и не знал, каково на ощупь содержимое этих шорт – это были еще цветочки. Теперь же, несмотря на сонливость, усилившуюся после плотного обеда, и нападение акул, Соло бешено хотелось. Сначала Илья держался, смотрел и томился, затем слегка пощупал вожделенные шорты, потом, ободренный довольным ворчанием занятого с мудреными американскими снастями Наполеона, взялся смелее.
- Брось их, я свои поставлю, - не узнавая сам себя, с нежностью проговорил Илья и дотянулся-таки до изогнутых в необидной насмешке губ. Только эти невесть откуда взявшиеся нежность, трепетность по отношению к ничуть не женственному Соло заставили Курякина притормозить с остальным до ночи. А он-то раньше не мог понять, почему бывалые парни и мужчины из числа его знакомых вдруг словно с ума сходили, начинали лазить в окна с цветами в зубах и трястись над тем, что скажет их Мусечка. И впрямь сумасшествие, но какое же затягивающее! Илью так и подмывало сказать Соло что-нибудь особенное, удивить его, добыть самую большую на свете рыбу. Хотя, о крупной рыбе, находясь посреди океана на плоту, стоило желать осторожнее.
Соло игриво ехидничал в ответ, чувствуя свою власть, но темноты явно ждал с не меньшим нетерпением.
Наверняка у ушлого американца было еще «снотворное» в запасе, но Курякин не особенно на это рассчитывал – рано или поздно все откроется, так какая разница? За короткий безветренный кружащий голову экваториальный вечер он шустро перешел от «что же подумает и без того напуганная Габи» к «взрослая уже, поймет». И под ухмылки радующегося любому развлечению Соло Илья, запинаясь, поставил Теллер в известность, что во время ее вахты в шалаш ей лучше не заходить, потому что они с Наполеоном будут заняты. Вдвоем. Габи действительно все сразу поняла, хотя ей это и не понравилось.
Илюша тоже поглядывал на хозяина с недовольством, догадывался, видимо, что теперь его законное спальное место – на Илье - будет часто занято кое-кем другим.

Темнело над океаном рано, но вечер для команды еще некоторое время длился в фонарном свете, были разговоры и споры, захваченные с земли, с последующими примирениями и даже песни под гитару, которую Илья брал в качестве досуга. Он и теперь взялся за гриф, ведь Соло, слушал его походный репертуар с нескрываемым интересом, иногда даже подпевал, Габи хвалила, а Илюша как загипнотизированный следил за переборами хозяйских пальцев. Однако в этот раз посиделки длились едва ли час и комкано свернулись, когда Соло, надевший на голое тело явно любимую толстовку с регбийной розой на груди, по-особенному призывно улыбнулся Илье.
Курякин велся как привороженный и не жалел об этом.
Они еще не добрались до спальника, как роза оказалась задрана Соло на голову, а на коже, которую она скрывала, возник засос. От аккуратиста вроде Наполеона можно было ожидать скорее бритой груди, как у моделей в журналах, и когда Илье, пробующему языком его соски, щекотали нос упругие завитки волос, тот радовался. Потому что при ближайшем рассмотрении тискавшийся с ним Соло оказывался непогрешимо мужественен и это почему-то было очень важно.
- Неплохо, но мало, - у Наполеона после оргазма голос становился похож на мурлыканье, да простит Илью Илюша за такие сравнения.
- Ты сказку о Рыбаке и Рыбке на уроках русского языка, случаем, не читал? – Илья свою долю разделенного удовольствия еще не получил и теперь ждал, когда же разморенный Соло отдаст должок. А тот вместо помощи разлегся, заняв большую часть спальника, как будто ожидал, что его станут ублажать дальше. Не то чтобы Илья был против.
- Нет, не читал, – беспечно отозвался Соло и после хмыканья Ильи добавил. – Но, думаю, что в роли царицы морской я был бы убедителен. Как насчет, сделать все по-взрослому? – прямо спросил он, убедившись, что в шутке про царицу оценили только литературную часть.
И Илья поперхнулся воздухом от неожиданности.
Притом, что Соло дико хотелось, так далеко Курякин в своих мыслях еще не заходил, а теперь вот представил. Попытался. Поместить Соло под себя оказалось сложно не только из-за нехватки знаний по технической стороне вопроса. Вариант с другой раскладкой представлялся еще более туманно. Вот только отказаться, рискуя показаться трусом и гомофобом, Илья теперь никак не мог, только не перед Соло.
- Ладно, - во рту стало так сухо, словно он соли заранее нализался, - что надо делать?
- То, что ты, я надеюсь, умеешь, только осторожнее, чем обычно, - отозвался из темноты уползший к себе и копошившийся в одной из своих сумок Соло с таким нетерпением, что Илье стало не до сомнений и колебаний. Опять же «то, что умеешь» - явно означало не позицию снизу.
- Ладно. А что ты там ищешь? – Илья еще не потерял настороженность, но уже относился к предстоящему спокойнее. Наполеон на своем спальном месте возился все напряженнее и даже сопел как от натуги.
- Не вздумай зажигать свет, - поторопился предупредить Соло и замер.
- Да что ты такого там делаешь? – Илья как раз тянул руку к фонарю, собираясь помочь с поисками. Ему казалось странным, что Соло, у которого всегда все было на своих местах, может что-то так долго искать.
- О, для того, чем я занят, есть не один десяток эвфемизмов, которые, впрочем, вряд ли тебе известны. Сиди на месте!
- Ты… того? – пораженно выдохнул Илья, и правда неискушенный в этом вопросе. Зато он припомнил один телефонный разговор разозленного и потому оравшего на весь клуб Гошеньки– там было что-то про грубости в постели. Илья тогда с одним товарищем, кмсом по боксу, даже подошли и поинтересовались, не стоит ли кого-то научить хорошим манерам. Гошенька, глядя на них, мечтательно вздохнул, но от помощи отказался и никогда больше себе подобных выкриков на работе не позволял. Так вот тогда даже незаинтересованному Илье стало понятно, что в «этом деле» требуется особого рода подготовка.
- Я того, - в тон ему ответил Соло и снова деловито засопел.
- Неприятно? – чтобы что-нибудь спросить сказал Илья, и ему стало еще более неловко.
- Не особенно.
- А ты уже пробовал так? – сколько еще неудобных вопросов вылезет из Ильи, которому было стыдно молчать и бездействовать в такой момент. Как будто он у шлагбаума стоит или очереди ждет - бездействует, пока другие работают. – Может чем помочь?
- Помолчи, - с иссякающим терпением попросил Соло и добавил с неожиданно проступившим в голосе томлением не то Илье не то себе самому, - еще немного потерпи.
И Илья замолчал, напряженно вглядываясь в темноту, пытаясь различить в ней Соло, он ждал знака и дождался - мерное сопение вдруг прервалось стоном.
- ИИилюша!
Курякин бросился на зов, собираясь оправдать доверие, слету нашел кривящийся рот Соло, широко, жарко огладил его плечи и спину, подбираясь к ягодицам.
- Кота забери! Только осторожно! – прошипел ему в губы напряженный словно перетянутая струна Соло без капли ожидаемой ответной страсти.
Шуршание в темноте для Илюши означало охоту, и в этот раз он напал особенно неудачно – Соло боялся шевельнуться, чтобы кошачьи когти не вонзились глубже или еще того хуже – не выдрались с мясом. Илья, который пару лет назад душной летней ночью имел неосторожность почесаться рядом со спящим котом, прекрасно понимал всю болезненность ситуации. Он успокаивающе закурлыкал, нащупывая свое бритое под льва чудовище позади Соло, придержал лапы, а потом, массируя подушечки, заставил осторожно втянуть когти.
Играл Илюша только с теми, кого считал достойными этого, но вряд ли подобное заявление теперь обрадовало бы Соло.
Отцепляя своего кота от таких мест своего любовника, которые предназначались исключительно для нежного обращения, Илья уже на секс не рассчитывал.
Но вот Илюша был выдворен из палатки подальше от разгневанной и свободной в передвижениях жертвы, был включен фонарь, добыт из аптечки йод и чудодейственная прополисовая мазь. И жаждущий возмездия Соло все-таки доверил Илье свое лечение и разлегся на спальнике, как будто позировал одному из мастеров Возрождения. Даже с расцарапанным задом Соло был достоин кисти художника.
У Ильи кисти не было, поэтому он смачивал в йоде палец и, подсвечивая себе фонарем, обрабатывал крошечные вколы кошачьих когтей. Он наносил йод, потом наклонялся ниже и дул, чтобы не щипало, а затем другим пальцем наносил поверх йода прополис и снова дул. Соло даже притих, глядя на это действо через плечо.
- Вроде все, - Илья напоследок внимательно осмотрел пострадавший зад, за проделки кота ему, хозяину, разумеется, было стыдно и так же сильно досадно за сорвавшуюся возможность. Когда еще Соло предложит?
- Жжется! – вдруг капризно заявил Соло и даже губу выпятил.
Илья наклонился и подул еще. Пахло от Соло исключительно приятно – духами, и это сразу притягивало неизбалованное ароматами обоняние, ведь все обитатели плота уже успели просолиться.
Илья подул еще и только тогда понял, что поджимания и выпячивания этой соблазнительной части тела перед его лицом происходят не просто так.
Илья подул тщательнее и решился, лизнул так явно подставляемую под внимание ягодицу, по реакции понял, что все правильно делает, и продолжил. Сперва его смелости хватало только на небольшой непострадавший участок возле поясницы, потом Илья не смог остаться равнодушным, когда Соло чуть развел ноги и поправил себе спереди. Без слов было понятно, насколько ему нравится.
Илья на пробу поставил махонький засос, потом осторожно прикусил кожу, потом менее осторожно. Илюша, конечно, гад, но все же в результате Илья добрался до сводившей его с ума задницы, да и Соло получил некоторое возмещение ущерба. Возмещение так увлекло обоих, что только когда осмелевший Курякин собрался окончательно пасть, неспешно трахавший свой спальник Соло вдруг прикрылся.
- Смазка нам еще понадобится, - заявил Наполеон.
Илье понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это значит – шлагбаум поднят, настала его очередь! Он радостно заполз на Соло, и минутное сомнение в том, что такой ярко маскулинный представитель своего пола, как Наполеон, может так просто подставиться растворилось в разуме Ильи вместе с прочим мыслительным процессом без остатка.
Соло стерпел и тяжесть, и суетливое жадное лапанье, дождался, когда Илья чуть успокоится, и начал командовать.
- Сам наденешь? - не то язвя, не то заигрывая, поинтересовался он у Ильи, протягивая презерватив.
- Откуда? – удивился было «волшебству» Курякин, а потом угрюмо набычился на засиявшего всеотражающей улыбкой Соло. Значит, консервы нормальные он купить не сподобился, а запас резинок – пожалуйста. Впрочем, в данный момент Илья не мог всерьез злиться на это, зато мог сам надеть изделие №2. И на этом то, к чему он привык в постели, закончилось.
Соло сильно облегчал его задачу, подсказывая и направляя, Илье оставалось только гнать мысль о том, с кем и сколько раз приобреталась такая опытность. Ему даже захотелось спросить Соло об этом, хотя время было самое неподходящее.
Несмотря на новизну ощущений и несдержанного в проявлении удовольствия Наполеона, Илья свою обычную основательность не растерял, хотя чуть не спустил, пока вставлял. Внутренний жар, теснота – конечно, но главное, что подводило Илью к краю и одновременно удерживало на нем – с ним был Соло. Илья хотел бы видеть все, но приходилось любоваться наощупь – Наполеон настоял на том, чтобы погасить фонарь. Илья хотел бы услышать среди стонов свое имя, но вместо этого, нависая над Соло, следуя таким подходящим неспешным темпом, получил другое. Сначала наградой за его старания стал фирменный «дарлинг» Соло, произнесенный так, что Илье даже пришлось притормозить и продышаться. А вот затем, когда Наполеон снова начал резковато двигать задом навстречу, это был уже не английский. Соло опустился грудью на спальник и заворковал на неожиданно чувственном, так подходящем к ситуации итальянском. В том говоре слышалась такая поэтическая текучесть, что хотя не знающий языка Илья не заметил рифмующихся окончаний, ему показалось, что это песня или стих. Там встречались повторы, и множество слов будто бы имели непристойный окрас, но Илья все равно слышал музыку. Под нее он и довел Соло до конца, не забыв ощупать и выяснить, как именно тот дрочит себе сам.
- Недурно, - прокомментировал из темноты Наполеон и зашарил у себя в головах в поисках фляги с водой.
Илья вместо ответа пошлепал его по влажному от пота мускулистому бедру и ничуть не обиделся – слишком уж долго Соло собирался с силами для этой небрежной похвалы.