собачка ела апельсин и недобро посматривала на посетителей (с)
Rory is here. С Днем Рождения тебя! Не буду желать еще мучений ибо боюсь "пересолить")))
Исполнение 7-29 на кинках))
2800 словЧарльз был влюблен в Средний Запад. Это было любовью, мечтой мальчика, который путешествовал вместе с героями Лондона, болел от насмешек над Дон Кихотом и строил тайком в саду типи, сверяясь с книгой Томпсона. Поэтому совершенно не странно, что бытовавший в студенческой среде Оксфорда того времени романтический, благодаря Сэлинджеру, ореол страны возможностей очаровал молодого перспективного философа от генетики. При этом, как большинство мечтателей, Чарльз любил Штаты и путешествия заочно, сидя у камина с книгой и, вероятно, так бы продолжалось, не встреть он Эрика Леншерра.
Эрик заставил его действовать.
Своим безрассудством Леншерр вынудил Чарльза Френсиса Ксавье поступать столь же, если не более безрассудно.
Своим упрямством Эрик открыл в нем грани дипломатии, о которых Чарльз только догадывался.
А уж энергичность нового друга вдохновляла не только Ксавье.
Хотя о том, что они друзья не знал никто кроме Чарльза. Даже Эрик. Некоторая отстраненность его была лишь вопросом времени - профессор со всей серьезностью решил заняться этим. И в самом деле, уже через несколько дней Леншерр читал газету в общей комнате, где к нему рискнул обратиться Хэнк. Гениальное изобретение МакКоя, которое тот создавал, рассчитывая, что где-то в мире есть телепаты, было почти закончено. Ключевое слово «почти», потому что реальность никак не хотела копировать теоретические выкладки. Хэнк считал, что ситуацию можно поправить, заменив базовые графитовые пластины на металлические. Оставалось только выяснить состав, толщину, форму и расположение их. Всего-то! Но МакКой хоть и соответствовал имиджу зубрилки, умел ценить свое время и нервы, поэтому потоптавшись около кресла с металлокинетиком, озвучил свою просьбу.
Свое первое свидание с Церебро Ксавье не забудет никогда: ощущение всесильности, общности, ожидание будущего, которое уже сейчас принадлежит ему.
Без Леншерра вклад Чарльза в поиск мутантов так и ограничился бы работой под куполом аппарата, а детские мечты, равно как и взрослые надежды остались бы только в форме фантазий.
Очевидно, к указателям на дороге стоило приглядеться получше, тогда им не пришлось бы останавливаться на ночевку в местечке с гордым названием Париж. Эрик насмотрелся на местный колорит, пока пытался добыть им еды и высказал мнение, что здесь вряд ли кто-то знает о французской столице, а может и о самой Франции. Гостиница без вывески оказалась под стать колориту, но Чарльз заявил, что уже ног не чувствует из-за длительного сидения.
- Ну, есть у меня комната. Одна есть, - очень медленно, не переставая при этом жевать и ковырять в ухе, произнес хозяин заведения.
- Нам нужно две!
- А две нету.
Чарльз тщательно подсчитал стигмы, которыми этот мужчина неопределенного возраста был весьма богат, профессорским глазом оценил асимметрию лица и форму черепа. Вот куда нужно студентов на лекцию возить! Он уже почти готов был начать расспрашивать хозяина гостиницы о его родственниках, но тут Эрик протянул ему единственный добытый ключ.
- А ты?
- Я в машине переночую.
- Брось, поместимся, я уверен.
Уверенность слегка пострадала от столкновения с реальностью в виде небольшой комнатушки с полуторной кроватью. Но Чарльз взбодрился мыслью, что таковы и есть будни путешественника.
Он всегда мечтал путешествовать, вот именно так, чтобы была долгая, пыльная дорога, уходящая в горизонт, низкопробные гостиницы и верный попутчик. Но Чарльз вполне отдавал себе отчет, что никогда на подобное не решится, и его «скитания» ограничивались летними поездками на побережье. Теперь же с Эриком все выглядело таким идеально несбыточным, что Ксавье невольно принялся испытывать реальность. Что будет, если Чарльз с его скромным опытом вождения возьмет на себе ночную поездку? Как успокоить, не применяя внушение, бросившегося на них из темной подворотни полоумного бездомного? Каково жить в смежных комнатах с общей ванной, заходя в которую, он неизменно натыкался на бреющегося, чистящего зубы и даже принимающего душ Леншерра? Чарльзу никогда не приходилось делить с кем-то столь личное жизненное пространство, и теперь это смущало, но также и возбуждало любопытство. Тщательно заперев дверь, он мерил забытые Эриком рубашки, вытирался влажным, с запахом чужого тела полотенцем и осторожно трогал опасную бритву странной формы. Это так странно - чувствовать кого-то столь близко, когда ты наг и беззащитен.
Самый молодой профессор за всю историю Оксфорда оставался девственником в свои 26лет.
Чарльз был здоров физически, и потребности у него были самые, что ни на есть здоровые, но особенность, дар, мутация, без которой он себя уже и не помнил, вносила коррективы. Виртуозно флиртующий, обходительный, прекрасно знакомый с теорией соблазнения Ксавье не находил в себе желания лечь обнаженным в постель с девушкой, которую больше происходящего волнует утопический «мир во всем мире» или цвет новых обоев или комендантский час в общежитии. Нет, Чарльз вовсе не считал себя образцом мужественности, но предпочел бы, чтобы во время близости его подруга думала все же о нем, о них. Возможно, для кого-то это несущественно, вот только не для телепата с фамилией Ксавье.
- Ты пойдешь в душ? – Эрик принес из машины сумки с вещами, достал полотенце – вряд ли местный сервис подразумевает стирку за постояльцами.
- После тебя, - Чарльз расшнуровал обувь и с наслаждением вытянулся на постели.
- Смотри не усни.
За тонкой дверью послышалось гудение труб, затем шум воды и невнятные ругательства Леншерра – видимо, ржавая пошла. Чарльз улыбнулся, уже придремывая, и подумал, что ему очень повезло с попутчиком. Эрик бесценен, без него не было бы странных встреч, диких ночевок, этого неуютного комфорта, который так приятно делить пополам. Эрик. Ксавье невольно представил, как тот раздевается в тусклом желтом свете ванной, встает под струи воды, водит ладонями по телу, намыливая шею, грудь, подмышки. Рука с куском мыла скользит ниже, неужели у Эрика и правда такой мускулистый, жесткий живот? И эти волоски, упрямые завитки в паху. Ох, кажется, воображение Чарльза польстило Леншерру. Но важно другое, что сам Чарльз, если бы это его рука сейчас держала Эриков… если бы именно Чарльз придерживал пенис и намыливал мошонку, то он бы обязательно сжал бы пальцы чуть крепче. Он бы двинул ладонью, в которой держал чужой член. И двинул бы снова. Неизвестно почему, но ему очень хотелось так сделать.
Ксавье повернулся к стене, затем на живот, однако не смог избавиться от картинки и ощущений, щекочущих ему пальцы своей реальностью.
За хлипкой дверью протяжно выдохнул Эрик.
Нет ничего предосудительного в том, чтобы двое взрослых мужчин по воле обстоятельств ночевали в одной постели.
Чарльз проснулся с пониманием, что ему что-то давит на грудь, это оказалась всего лишь рука спящего рядом Леншерра. А затем телепата настигло понимание кое-чего еще.
Эрик спал не просто рядом, а вплотную, и его объятие было братским и невинным по сравнению с тем, как жарко он дышал Чарльзу в затылок, заставляя профессорских мурашек в экстазе бегать по профессорской же спине. Однако более прочего телепата смутило, да просто повергло в шок, то, что плотно прижималось к его ягодицам. Эрик – молодой здоровый мужчина, сейчас утро. Ничего странного. Ничего, кроме того, что его стояк прижат к заднице Ксавье, и тот чувствует его жар и твердость через несколько слоев ткани.
Чарльз бы задрожал, если бы не боялся разбудить друга. Хотя в этом положении странно говорить о гипотетической дружбе. Нужно аккуратно освободиться, но как? Впереди стена и чтобы подняться ему придется немного, совсем немного, но все же податься назад.
Эрик что-то простонал во сне, прижал Чарльза к себе и зашевелился, просыпаясь.
- Спи! – приказал телепат раньше, чем успел подумать.
Леншерр покорно уронил голову на подушку, позволил ему расцепить ослабевшие объятия и вылезти из общей постели.
А что еще он мог сделать? И главное, что делать теперь? Просто позволить проснуться, чтобы Эрик обнаружил свое состояние и понял, как именно они лежали этой ночью? Заставить его забыть, но что именно? К сожалению, отдавать команды отдельным частям тела Эрика Чарльз не мог. Он еще некоторое время рассматривал спящего, а затем скрылся со своими вещами в ванной.
- Просыпайся.
Когда Ксавье вновь вернулся в комнату, Эрик уже был на ногах, по-утреннему бодрый и сосредоточенный как обычно. Он готовил для них нехитрый завтрак из трех видов консервов, подогреть которые было совершенно несложно для металлокинетика.
Если у Леншерра и имелись вопросы относительно произошедшего, он их не озвучил.
Снова друзья?
Хотя это и была довольно странная дружба, Чарльз высоко ценил ее. С друзьями у него не складывалось, так же как и с любовницами – знать, что и зачем нужно от тебя другому человеку, вероятно, лучший антидот от любых отношений.
А Эрику ничего не было нужно от Чарльза.
Леншерр считал их дружбу временной необходимостью и прямо заявлял об этом, он и самого Ксавье воспринимал как изнеженное кабинетное растение. Однако при всем этом Эрик признавал за Чарльзом ряд качеств, которые невольно ценил даже больше, чем свой опыт бродяги, ищейки и убийцы. Ценил с поразившим телепата трепетом искалеченной души, не верящей, что подобное еще можно встретить.
Чарльз не думал, что в нем есть все то, что так привлекает и отталкивает Эрика, но тот не ошибался в людях, как не ошибается в них одичавший пес.
Следующая гостиница оказалась ничем не лучше «Парижской», разве что кроватей в их номере было две. Ксавье запретил себе подглядывать. Честно запретил. Но не смог удержаться и снова представлял Эрика в душе, а когда тот в его воображении повернулся к зеркалу, рассматривая старый шрам на пояснице, Ксавье тихо заскулил в подушку. Он почти до боли хотел прикоснуться к этому шраму, к коже, к Эрику.
Откуда? Откуда это в нем, почему так стыдно и сладко думать о том, кого он сам называет другом? Отчего так больно и хочется не то прикоснуться, не то сбежать?
- Чарльз, ты идешь? – шепотом спросил Леншерр, склонившись над ним.
А Ксавье послал себе проклятие за то, что притворяясь спящим, неплотно прикрыл веки и теперь видел загорелую кожу чужого бедра и полотенце, не скрывающее форму Эриковых гениталий.
Леншерр послушал мерное дыхание, которое Чарльзу стоило большого труда сохранить, и отошел к своей постели.
А затем он снял полотенце, окончательно лишая телепата возможности заснуть.
Пасмурное небо и многочисленные облака к вечеру сменились темным, насколько хватало глаз, сводом и проливным дождем. Стена воды оказалась такой плотной, что нельзя было даже разглядеть указатели, а Эрик дважды едва не съехал в кювет.
- Впереди город, - почему-то вопросительно сказал следящий за дорогой Леншерр. – Заночуем.
Чарльз попытался «услышать» столь характерный для человеческого поселения шум многочисленных мыслей, но, вероятно, из-за ливня не «расслышал» ничего.
Их встретила темнота еще более густая, чем на равнинной дороге, еще более одинокая и угрожающая. Города-призраки не редки на Среднем Западе, но им раньше не попадались.
- Может, вернемся на шоссе и переночуем в машине? – Чарльзу стало жутко в этом «немом» для него месте.
- Да ладно! Неужели тебе никогда не было интересно, как выглядел бы мир без людей? – а вот Эрика мертвый город совсем не пугал.
- Там вообще никого?
- Похоже на то, - Леншерр чувствовал алюминий ложек, латунь дверных ручек, проржавевшую сталь гвоздей в ступенях – этот металл давно не ощущал человеческого прикосновения. – Подожди немного, я сейчас вернусь, - и, хлопнув дверцей, вышел в дождь.
Телепат плотнее завернулся в пиджак и невольно «зацепился» за Эрика – тот искал им ночлег поудобнее, что оказалось непросто – домишки как на подбор были немногим лучше трейлеров. Наконец, Эрик выбрал. И Чарльз чуть не вскрикнул, когда их Кадиллак вдруг тронулся и повез его туда, куда хотел Леншерр. Здесь Эрику не нужно было скрывать свои способности.
- Не отель, но, думаю, мы неплохо устроимся, - две керосинки подлетели к ним, как ручные и Эрик, чиркнув спичкой, зажег их. – Здесь даже печка есть, - он кивнул на некое сооружение.
Чарльзу оставалось только сесть на подвернувшийся табурет и не мешаться под ногами, пока Леншерр растапливал странную печь, грел консервы и чай.
- Возьми-ка, - протянул походную кружку. – Чарльз, ты что замерз?
- Нннемного, - он только сейчас заметил, что его трясет.
- Раздевайся, все высушим, садись ближе к огню. Ну? – Эрик накрыл его одеялом. – Белье тоже.
Огонь, тепло, успокаивающе ровный темп мыслей друга – и вот уже телепат, попивая суп из тушенки, высунул из-под одеяла одну, затем другую ногу, грея стопы. Вот он шутливо толкнул в плечо Леншерра, запекавшего в углях картошку.
Вот Эрик легко поймал его за голую пятку и поцеловал стопу.
- Ох, - Чарльз испуганно дернул ногой.
- Щекотно? – Эрик и не подумал отпустить, наоборот, обхватил другой ладонью лодыжки и потерся носом о растопырившиеся от прикосновения пальцы.
- Пусти?
- Зачем? Чтобы ты опять подглядывал и заставлял меня мастурбировать на себя самого? Знаешь, это довольно неприятно – возбуждаться, когда хотел только помыться. Я отпущу, а ты и дальше будешь стонать и сопеть в подушку ночами?
Ксавье замер, наблюдая, как чужие пальцы поглаживают его голень и колено круговыми ласкающими движениями.
- Ты, который мог бы делать что угодно. Абсолютно все, что тебе вздумается, - Эрик говорил с какой-то иронией и непониманием. – Ты не решаешься ни приказать мне, ни просто удовлетворить свои потребности. Почему? Ты ведь хочешь.
- Это нечестно, - у Чарльза дрогнул голос. – По отношению к тебе.
- А к тебе?
Телепат не ответил не только потому, что не нашел слов, он вдруг четко услышал скрытые, неявные, но все более обретающие силу мысли Леншерра. Тот думал о том, что здесь, в мертвом городе, Чарльз почти беззащитен перед ним, почти так же беспомощен, как и обычный человек. Здесь Эрик был сильнее. Но это не принижало профессора, а возносило Леншерра, который теперь претендовал на равенство. И даже признавая, что это иллюзия, он все равно наслаждался этим ощущением, миром, местом, где казавшийся недостижимым Ксавье обрел плоть и мог принадлежать ему. Как и должно быть.
Эрик медленно, словно изучая, водил губами по коже Чарльза. Осторожно, чтобы не спугнуть целовал колени, его ладони прикасались к вздрагивающему телу под одеялом. Такого Ксавье хотелось успокаивать, беречь и ласкать.
- Я не сделаю тебе больно.
- Я верю. Тебе, - Чарльз легко провел по его волосам, плечам.
Он не мог не верить, «слыша», как Леншерр с неожиданным восторгом любуется им и предвкушает нечто, пока неизвестное Чарльзу.
Эрик выпрямился и стянул еще влажную водолазку вместе с майкой, открываясь взгляду телепата, расстегнул брюки, убедился, что Ксавье смотрит и уже готов прикоснуться.
- Пойдем в постель.
- Да. Да, - с возрастающей уверенностью повторил Чарльз и поднялся все так же в коконе из одеяла. Эрик заслуживал честности, Эрик заслуживал его наготы, но если пялиться на то, что открывала сползающая с бедер Леншерра ткань, ему нравилось, то вот обнажиться в ответ пока не получалось.
- Чарли.
Так ласково, с пристоном его никто не называл, и не обнимал так крепко, надежно, со смыслом. Поцелуй, легкое дыхание пощекотало кожу на виске, Эрик медленно повернул к себе его лицо, прижался губами к губам. Нужно ответить. Хотя в жизни профессора случилось много объятий, поцелуев и ласк, сейчас казалось, что не было ничего. Каждое прикосновение было впервые, и он безупречный знаток постельной теории совершенно не знал, куда девать руки, как следует лечь. Как целовать.
- Чарли, а я тебе вообще хоть немного нравлюсь? – спросили с притворной обидой.
- Нет, - серьезно ответил телепат, чувствуя, как отступает ложный страх. – Я тебя хочу.
- Скажи еще раз, - потребовал восхищенно глядящий на него, такого воинственного и свободного, Эрик.
- Я хочу смотреть на тебя обнаженного, хочу прикасаться и целовать везде, хочу нашу близость. Чтобы ты… имел меня. – Чарльз даже удивился, как легко и правильно он озвучил то, что сам не понимал. Ведь именно это происходило с ним, это он испытывал, этого желал.
Простые слова, но они оказались не только его признанием. Эрик, отстранившийся раньше, вдруг оказался совсем рядом и ни в глазах, ни в сознании его сейчас не было ничего кроме Чарльза.
Поцелуй, от которого шатнуло обоих, упавшее одеяло, горячие руки везде.
Чарльз нащупал шрам на пояснице и облапал напрягшиеся под его ладонями ягодицы, толкнулся в ответ на движение Эрика.
- Ляг.
И ничего, что это лишь узкий топчан, застеленный все тем же одеялом. Ничего, что Эрик собрал слюну в ладонь и дотронулся там, где Чарльза еще никто не касался.
Лампы парили рядом некоторое время, а затем опустились на пол – Леншерр не был уверен, что и дальше сможет удерживать их. Он сосредоточился, как можно деликатнее растягивая мышцы тесного хода, и не мог наглядеться на лежащее перед ним чудо.
А Чарльз ерзал, то разводил, то пытался свести бедра, вздрагивал совсем не от холода. Он, приподнимаясь на локтях, смотрел то на мерно входящие в его тело пальцы, то в глаза Эрику. И прикасался сам.
- Сначала будет немного…
- Я знаю, - и, отвечая на подозрительный взгляд, пояснил. – Читал.
Упоминание его «знания» заставило Чарльза фыркнуть насмешливо, но только раз, потому что затем он застонал и двинулся ближе к Леншерру, пытаясь насадиться глубже. Он застонал так сладко, призывно, что терпению и выдержке Эрика пришел конец.
- Чарльз, Чарли, давай-ка вот так, - он помог поднять колени выше к груди и развести их.
Неудобно, как же неудобно на этом чертовом топчане!
Чарльз напоминал себе, что нужно дышать и старался отвлечься от этих первых ощущений, как будто это было возможно. Да и ощущения были скорее необычными, чем неприятными. Эрик, удерживая себя на руках, медленно проталкивался, и телепат тихо млел от контраста этой осторожности и шквала желания, запертого у любовника в сознании.
- Можно сильнее, - почти попросил он.
Эрик двинулся, заглядывая ему в глаза и роняя капли пота на грудь.
- Можно, отпусти себя, - Чарльз хотел увидеть, узнать, каким тот станет если…
Их лежак страшно скрипел и устоял, наверное, только чудом, Эрик то наклонялся за поцелуем, то выпрямлялся, и тогда каждое его движение высекало из Чарльза крик, стон и беспомощное «еще». А потом дернулся, задрожал и вскрикнул сам Эрик, с последним движением смыкая ладонь на члене любовника. Чтобы закончить вместе.
Чарльз подвинулся и постарался укрыть обоих, ему хотелось смеяться от радости, ведь он-то знал – все еще только начинается.
Исполнение 7-29 на кинках))
2800 словЧарльз был влюблен в Средний Запад. Это было любовью, мечтой мальчика, который путешествовал вместе с героями Лондона, болел от насмешек над Дон Кихотом и строил тайком в саду типи, сверяясь с книгой Томпсона. Поэтому совершенно не странно, что бытовавший в студенческой среде Оксфорда того времени романтический, благодаря Сэлинджеру, ореол страны возможностей очаровал молодого перспективного философа от генетики. При этом, как большинство мечтателей, Чарльз любил Штаты и путешествия заочно, сидя у камина с книгой и, вероятно, так бы продолжалось, не встреть он Эрика Леншерра.
Эрик заставил его действовать.
Своим безрассудством Леншерр вынудил Чарльза Френсиса Ксавье поступать столь же, если не более безрассудно.
Своим упрямством Эрик открыл в нем грани дипломатии, о которых Чарльз только догадывался.
А уж энергичность нового друга вдохновляла не только Ксавье.
Хотя о том, что они друзья не знал никто кроме Чарльза. Даже Эрик. Некоторая отстраненность его была лишь вопросом времени - профессор со всей серьезностью решил заняться этим. И в самом деле, уже через несколько дней Леншерр читал газету в общей комнате, где к нему рискнул обратиться Хэнк. Гениальное изобретение МакКоя, которое тот создавал, рассчитывая, что где-то в мире есть телепаты, было почти закончено. Ключевое слово «почти», потому что реальность никак не хотела копировать теоретические выкладки. Хэнк считал, что ситуацию можно поправить, заменив базовые графитовые пластины на металлические. Оставалось только выяснить состав, толщину, форму и расположение их. Всего-то! Но МакКой хоть и соответствовал имиджу зубрилки, умел ценить свое время и нервы, поэтому потоптавшись около кресла с металлокинетиком, озвучил свою просьбу.
Свое первое свидание с Церебро Ксавье не забудет никогда: ощущение всесильности, общности, ожидание будущего, которое уже сейчас принадлежит ему.
Без Леншерра вклад Чарльза в поиск мутантов так и ограничился бы работой под куполом аппарата, а детские мечты, равно как и взрослые надежды остались бы только в форме фантазий.
Очевидно, к указателям на дороге стоило приглядеться получше, тогда им не пришлось бы останавливаться на ночевку в местечке с гордым названием Париж. Эрик насмотрелся на местный колорит, пока пытался добыть им еды и высказал мнение, что здесь вряд ли кто-то знает о французской столице, а может и о самой Франции. Гостиница без вывески оказалась под стать колориту, но Чарльз заявил, что уже ног не чувствует из-за длительного сидения.
- Ну, есть у меня комната. Одна есть, - очень медленно, не переставая при этом жевать и ковырять в ухе, произнес хозяин заведения.
- Нам нужно две!
- А две нету.
Чарльз тщательно подсчитал стигмы, которыми этот мужчина неопределенного возраста был весьма богат, профессорским глазом оценил асимметрию лица и форму черепа. Вот куда нужно студентов на лекцию возить! Он уже почти готов был начать расспрашивать хозяина гостиницы о его родственниках, но тут Эрик протянул ему единственный добытый ключ.
- А ты?
- Я в машине переночую.
- Брось, поместимся, я уверен.
Уверенность слегка пострадала от столкновения с реальностью в виде небольшой комнатушки с полуторной кроватью. Но Чарльз взбодрился мыслью, что таковы и есть будни путешественника.
Он всегда мечтал путешествовать, вот именно так, чтобы была долгая, пыльная дорога, уходящая в горизонт, низкопробные гостиницы и верный попутчик. Но Чарльз вполне отдавал себе отчет, что никогда на подобное не решится, и его «скитания» ограничивались летними поездками на побережье. Теперь же с Эриком все выглядело таким идеально несбыточным, что Ксавье невольно принялся испытывать реальность. Что будет, если Чарльз с его скромным опытом вождения возьмет на себе ночную поездку? Как успокоить, не применяя внушение, бросившегося на них из темной подворотни полоумного бездомного? Каково жить в смежных комнатах с общей ванной, заходя в которую, он неизменно натыкался на бреющегося, чистящего зубы и даже принимающего душ Леншерра? Чарльзу никогда не приходилось делить с кем-то столь личное жизненное пространство, и теперь это смущало, но также и возбуждало любопытство. Тщательно заперев дверь, он мерил забытые Эриком рубашки, вытирался влажным, с запахом чужого тела полотенцем и осторожно трогал опасную бритву странной формы. Это так странно - чувствовать кого-то столь близко, когда ты наг и беззащитен.
Самый молодой профессор за всю историю Оксфорда оставался девственником в свои 26лет.
Чарльз был здоров физически, и потребности у него были самые, что ни на есть здоровые, но особенность, дар, мутация, без которой он себя уже и не помнил, вносила коррективы. Виртуозно флиртующий, обходительный, прекрасно знакомый с теорией соблазнения Ксавье не находил в себе желания лечь обнаженным в постель с девушкой, которую больше происходящего волнует утопический «мир во всем мире» или цвет новых обоев или комендантский час в общежитии. Нет, Чарльз вовсе не считал себя образцом мужественности, но предпочел бы, чтобы во время близости его подруга думала все же о нем, о них. Возможно, для кого-то это несущественно, вот только не для телепата с фамилией Ксавье.
- Ты пойдешь в душ? – Эрик принес из машины сумки с вещами, достал полотенце – вряд ли местный сервис подразумевает стирку за постояльцами.
- После тебя, - Чарльз расшнуровал обувь и с наслаждением вытянулся на постели.
- Смотри не усни.
За тонкой дверью послышалось гудение труб, затем шум воды и невнятные ругательства Леншерра – видимо, ржавая пошла. Чарльз улыбнулся, уже придремывая, и подумал, что ему очень повезло с попутчиком. Эрик бесценен, без него не было бы странных встреч, диких ночевок, этого неуютного комфорта, который так приятно делить пополам. Эрик. Ксавье невольно представил, как тот раздевается в тусклом желтом свете ванной, встает под струи воды, водит ладонями по телу, намыливая шею, грудь, подмышки. Рука с куском мыла скользит ниже, неужели у Эрика и правда такой мускулистый, жесткий живот? И эти волоски, упрямые завитки в паху. Ох, кажется, воображение Чарльза польстило Леншерру. Но важно другое, что сам Чарльз, если бы это его рука сейчас держала Эриков… если бы именно Чарльз придерживал пенис и намыливал мошонку, то он бы обязательно сжал бы пальцы чуть крепче. Он бы двинул ладонью, в которой держал чужой член. И двинул бы снова. Неизвестно почему, но ему очень хотелось так сделать.
Ксавье повернулся к стене, затем на живот, однако не смог избавиться от картинки и ощущений, щекочущих ему пальцы своей реальностью.
За хлипкой дверью протяжно выдохнул Эрик.
Нет ничего предосудительного в том, чтобы двое взрослых мужчин по воле обстоятельств ночевали в одной постели.
Чарльз проснулся с пониманием, что ему что-то давит на грудь, это оказалась всего лишь рука спящего рядом Леншерра. А затем телепата настигло понимание кое-чего еще.
Эрик спал не просто рядом, а вплотную, и его объятие было братским и невинным по сравнению с тем, как жарко он дышал Чарльзу в затылок, заставляя профессорских мурашек в экстазе бегать по профессорской же спине. Однако более прочего телепата смутило, да просто повергло в шок, то, что плотно прижималось к его ягодицам. Эрик – молодой здоровый мужчина, сейчас утро. Ничего странного. Ничего, кроме того, что его стояк прижат к заднице Ксавье, и тот чувствует его жар и твердость через несколько слоев ткани.
Чарльз бы задрожал, если бы не боялся разбудить друга. Хотя в этом положении странно говорить о гипотетической дружбе. Нужно аккуратно освободиться, но как? Впереди стена и чтобы подняться ему придется немного, совсем немного, но все же податься назад.
Эрик что-то простонал во сне, прижал Чарльза к себе и зашевелился, просыпаясь.
- Спи! – приказал телепат раньше, чем успел подумать.
Леншерр покорно уронил голову на подушку, позволил ему расцепить ослабевшие объятия и вылезти из общей постели.
А что еще он мог сделать? И главное, что делать теперь? Просто позволить проснуться, чтобы Эрик обнаружил свое состояние и понял, как именно они лежали этой ночью? Заставить его забыть, но что именно? К сожалению, отдавать команды отдельным частям тела Эрика Чарльз не мог. Он еще некоторое время рассматривал спящего, а затем скрылся со своими вещами в ванной.
- Просыпайся.
Когда Ксавье вновь вернулся в комнату, Эрик уже был на ногах, по-утреннему бодрый и сосредоточенный как обычно. Он готовил для них нехитрый завтрак из трех видов консервов, подогреть которые было совершенно несложно для металлокинетика.
Если у Леншерра и имелись вопросы относительно произошедшего, он их не озвучил.
Снова друзья?
Хотя это и была довольно странная дружба, Чарльз высоко ценил ее. С друзьями у него не складывалось, так же как и с любовницами – знать, что и зачем нужно от тебя другому человеку, вероятно, лучший антидот от любых отношений.
А Эрику ничего не было нужно от Чарльза.
Леншерр считал их дружбу временной необходимостью и прямо заявлял об этом, он и самого Ксавье воспринимал как изнеженное кабинетное растение. Однако при всем этом Эрик признавал за Чарльзом ряд качеств, которые невольно ценил даже больше, чем свой опыт бродяги, ищейки и убийцы. Ценил с поразившим телепата трепетом искалеченной души, не верящей, что подобное еще можно встретить.
Чарльз не думал, что в нем есть все то, что так привлекает и отталкивает Эрика, но тот не ошибался в людях, как не ошибается в них одичавший пес.
Следующая гостиница оказалась ничем не лучше «Парижской», разве что кроватей в их номере было две. Ксавье запретил себе подглядывать. Честно запретил. Но не смог удержаться и снова представлял Эрика в душе, а когда тот в его воображении повернулся к зеркалу, рассматривая старый шрам на пояснице, Ксавье тихо заскулил в подушку. Он почти до боли хотел прикоснуться к этому шраму, к коже, к Эрику.
Откуда? Откуда это в нем, почему так стыдно и сладко думать о том, кого он сам называет другом? Отчего так больно и хочется не то прикоснуться, не то сбежать?
- Чарльз, ты идешь? – шепотом спросил Леншерр, склонившись над ним.
А Ксавье послал себе проклятие за то, что притворяясь спящим, неплотно прикрыл веки и теперь видел загорелую кожу чужого бедра и полотенце, не скрывающее форму Эриковых гениталий.
Леншерр послушал мерное дыхание, которое Чарльзу стоило большого труда сохранить, и отошел к своей постели.
А затем он снял полотенце, окончательно лишая телепата возможности заснуть.
Пасмурное небо и многочисленные облака к вечеру сменились темным, насколько хватало глаз, сводом и проливным дождем. Стена воды оказалась такой плотной, что нельзя было даже разглядеть указатели, а Эрик дважды едва не съехал в кювет.
- Впереди город, - почему-то вопросительно сказал следящий за дорогой Леншерр. – Заночуем.
Чарльз попытался «услышать» столь характерный для человеческого поселения шум многочисленных мыслей, но, вероятно, из-за ливня не «расслышал» ничего.
Их встретила темнота еще более густая, чем на равнинной дороге, еще более одинокая и угрожающая. Города-призраки не редки на Среднем Западе, но им раньше не попадались.
- Может, вернемся на шоссе и переночуем в машине? – Чарльзу стало жутко в этом «немом» для него месте.
- Да ладно! Неужели тебе никогда не было интересно, как выглядел бы мир без людей? – а вот Эрика мертвый город совсем не пугал.
- Там вообще никого?
- Похоже на то, - Леншерр чувствовал алюминий ложек, латунь дверных ручек, проржавевшую сталь гвоздей в ступенях – этот металл давно не ощущал человеческого прикосновения. – Подожди немного, я сейчас вернусь, - и, хлопнув дверцей, вышел в дождь.
Телепат плотнее завернулся в пиджак и невольно «зацепился» за Эрика – тот искал им ночлег поудобнее, что оказалось непросто – домишки как на подбор были немногим лучше трейлеров. Наконец, Эрик выбрал. И Чарльз чуть не вскрикнул, когда их Кадиллак вдруг тронулся и повез его туда, куда хотел Леншерр. Здесь Эрику не нужно было скрывать свои способности.
- Не отель, но, думаю, мы неплохо устроимся, - две керосинки подлетели к ним, как ручные и Эрик, чиркнув спичкой, зажег их. – Здесь даже печка есть, - он кивнул на некое сооружение.
Чарльзу оставалось только сесть на подвернувшийся табурет и не мешаться под ногами, пока Леншерр растапливал странную печь, грел консервы и чай.
- Возьми-ка, - протянул походную кружку. – Чарльз, ты что замерз?
- Нннемного, - он только сейчас заметил, что его трясет.
- Раздевайся, все высушим, садись ближе к огню. Ну? – Эрик накрыл его одеялом. – Белье тоже.
Огонь, тепло, успокаивающе ровный темп мыслей друга – и вот уже телепат, попивая суп из тушенки, высунул из-под одеяла одну, затем другую ногу, грея стопы. Вот он шутливо толкнул в плечо Леншерра, запекавшего в углях картошку.
Вот Эрик легко поймал его за голую пятку и поцеловал стопу.
- Ох, - Чарльз испуганно дернул ногой.
- Щекотно? – Эрик и не подумал отпустить, наоборот, обхватил другой ладонью лодыжки и потерся носом о растопырившиеся от прикосновения пальцы.
- Пусти?
- Зачем? Чтобы ты опять подглядывал и заставлял меня мастурбировать на себя самого? Знаешь, это довольно неприятно – возбуждаться, когда хотел только помыться. Я отпущу, а ты и дальше будешь стонать и сопеть в подушку ночами?
Ксавье замер, наблюдая, как чужие пальцы поглаживают его голень и колено круговыми ласкающими движениями.
- Ты, который мог бы делать что угодно. Абсолютно все, что тебе вздумается, - Эрик говорил с какой-то иронией и непониманием. – Ты не решаешься ни приказать мне, ни просто удовлетворить свои потребности. Почему? Ты ведь хочешь.
- Это нечестно, - у Чарльза дрогнул голос. – По отношению к тебе.
- А к тебе?
Телепат не ответил не только потому, что не нашел слов, он вдруг четко услышал скрытые, неявные, но все более обретающие силу мысли Леншерра. Тот думал о том, что здесь, в мертвом городе, Чарльз почти беззащитен перед ним, почти так же беспомощен, как и обычный человек. Здесь Эрик был сильнее. Но это не принижало профессора, а возносило Леншерра, который теперь претендовал на равенство. И даже признавая, что это иллюзия, он все равно наслаждался этим ощущением, миром, местом, где казавшийся недостижимым Ксавье обрел плоть и мог принадлежать ему. Как и должно быть.
Эрик медленно, словно изучая, водил губами по коже Чарльза. Осторожно, чтобы не спугнуть целовал колени, его ладони прикасались к вздрагивающему телу под одеялом. Такого Ксавье хотелось успокаивать, беречь и ласкать.
- Я не сделаю тебе больно.
- Я верю. Тебе, - Чарльз легко провел по его волосам, плечам.
Он не мог не верить, «слыша», как Леншерр с неожиданным восторгом любуется им и предвкушает нечто, пока неизвестное Чарльзу.
Эрик выпрямился и стянул еще влажную водолазку вместе с майкой, открываясь взгляду телепата, расстегнул брюки, убедился, что Ксавье смотрит и уже готов прикоснуться.
- Пойдем в постель.
- Да. Да, - с возрастающей уверенностью повторил Чарльз и поднялся все так же в коконе из одеяла. Эрик заслуживал честности, Эрик заслуживал его наготы, но если пялиться на то, что открывала сползающая с бедер Леншерра ткань, ему нравилось, то вот обнажиться в ответ пока не получалось.
- Чарли.
Так ласково, с пристоном его никто не называл, и не обнимал так крепко, надежно, со смыслом. Поцелуй, легкое дыхание пощекотало кожу на виске, Эрик медленно повернул к себе его лицо, прижался губами к губам. Нужно ответить. Хотя в жизни профессора случилось много объятий, поцелуев и ласк, сейчас казалось, что не было ничего. Каждое прикосновение было впервые, и он безупречный знаток постельной теории совершенно не знал, куда девать руки, как следует лечь. Как целовать.
- Чарли, а я тебе вообще хоть немного нравлюсь? – спросили с притворной обидой.
- Нет, - серьезно ответил телепат, чувствуя, как отступает ложный страх. – Я тебя хочу.
- Скажи еще раз, - потребовал восхищенно глядящий на него, такого воинственного и свободного, Эрик.
- Я хочу смотреть на тебя обнаженного, хочу прикасаться и целовать везде, хочу нашу близость. Чтобы ты… имел меня. – Чарльз даже удивился, как легко и правильно он озвучил то, что сам не понимал. Ведь именно это происходило с ним, это он испытывал, этого желал.
Простые слова, но они оказались не только его признанием. Эрик, отстранившийся раньше, вдруг оказался совсем рядом и ни в глазах, ни в сознании его сейчас не было ничего кроме Чарльза.
Поцелуй, от которого шатнуло обоих, упавшее одеяло, горячие руки везде.
Чарльз нащупал шрам на пояснице и облапал напрягшиеся под его ладонями ягодицы, толкнулся в ответ на движение Эрика.
- Ляг.
И ничего, что это лишь узкий топчан, застеленный все тем же одеялом. Ничего, что Эрик собрал слюну в ладонь и дотронулся там, где Чарльза еще никто не касался.
Лампы парили рядом некоторое время, а затем опустились на пол – Леншерр не был уверен, что и дальше сможет удерживать их. Он сосредоточился, как можно деликатнее растягивая мышцы тесного хода, и не мог наглядеться на лежащее перед ним чудо.
А Чарльз ерзал, то разводил, то пытался свести бедра, вздрагивал совсем не от холода. Он, приподнимаясь на локтях, смотрел то на мерно входящие в его тело пальцы, то в глаза Эрику. И прикасался сам.
- Сначала будет немного…
- Я знаю, - и, отвечая на подозрительный взгляд, пояснил. – Читал.
Упоминание его «знания» заставило Чарльза фыркнуть насмешливо, но только раз, потому что затем он застонал и двинулся ближе к Леншерру, пытаясь насадиться глубже. Он застонал так сладко, призывно, что терпению и выдержке Эрика пришел конец.
- Чарльз, Чарли, давай-ка вот так, - он помог поднять колени выше к груди и развести их.
Неудобно, как же неудобно на этом чертовом топчане!
Чарльз напоминал себе, что нужно дышать и старался отвлечься от этих первых ощущений, как будто это было возможно. Да и ощущения были скорее необычными, чем неприятными. Эрик, удерживая себя на руках, медленно проталкивался, и телепат тихо млел от контраста этой осторожности и шквала желания, запертого у любовника в сознании.
- Можно сильнее, - почти попросил он.
Эрик двинулся, заглядывая ему в глаза и роняя капли пота на грудь.
- Можно, отпусти себя, - Чарльз хотел увидеть, узнать, каким тот станет если…
Их лежак страшно скрипел и устоял, наверное, только чудом, Эрик то наклонялся за поцелуем, то выпрямлялся, и тогда каждое его движение высекало из Чарльза крик, стон и беспомощное «еще». А потом дернулся, задрожал и вскрикнул сам Эрик, с последним движением смыкая ладонь на члене любовника. Чтобы закончить вместе.
Чарльз подвинулся и постарался укрыть обоих, ему хотелось смеяться от радости, ведь он-то знал – все еще только начинается.
@темы: Ё-моё
-
-
02.02.2013 в 23:00Про Чарльза и Сэлинджера-Томпсона-Лондона вообще чудесно-чудесно. И вообще, весь текст в целом прекрасен.
И КОНЕЦ, ОХУЕННО КИНКОВЫЙ КОНЕЦ.
Телепат не ответил не только потому, что не нашел слов, он вдруг четко услышал скрытые, неявные, но все более обретающие силу мысли Леншерра. Тот думал о том, что здесь, в мертвом городе, Чарльз почти беззащитен перед ним, почти так же беспомощен, как и обычный человек. Здесь Эрик был сильнее. Но это не принижало профессора, а возносило Леншерра, который теперь претендовал на равенство. И даже признавая, что это иллюзия, он все равно наслаждался этим ощущением, миром, местом, где казавшийся недостижимым Ксавье обрел плоть и мог принадлежать ему. Как и должно быть.
Вот здесь я просто плакал и кончал. Т_____Т
Спасибо-спасибо-спасибище тебе! ♥ Я Ооооооочень рад!
-
-
02.02.2013 в 23:08Да пребудет с тобой Черик!
-
-
03.02.2013 в 13:49больше слов нет, только что-то нечленораздельное
-
-
03.02.2013 в 22:04-
-
04.02.2013 в 10:25S is for Sibyl,
-
-
04.02.2013 в 10:49-
-
04.02.2013 в 10:51-
-
08.02.2013 в 22:26я еще забыл написать про это Т______________Т
Тщательно заперев дверь, он мерил забытые Эриком рубашки, вытирался влажным, с запахом чужого тела полотенцем и осторожно трогал опасную бритву странной формы. Это так странно - чувствовать кого-то столь близко, когда ты наг и беззащитен.
оно было преступно прекрасно и я просто: "ИИСУС ХРИСТОС ПРЕСВЯТОЙ САВАОФ ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩИЙ САНТИМЕТРЫ ФАССБЕНДЕРА КИЛТ МАКЭВОЯ КАК ЖЕ Ж ХОРОШО", но потом забыл упомянуть, а тут же прямо по всем кинкам проехалась на скорости 200 миль в час, меня как асфальтоукладчиком в землю-матушку впечатало.
спасибо еще раз, вот.
Твои отзывы словно пишутся кровь из моего сердца - чертовски приятное ощущение
какой я
упырькровопийца ;D-
-
10.02.2013 в 12:36