Картина, где Каз на коленях Джо.

Пишет  Синий Ирис:

02.03.2013 в 21:25

Сама невинность

URL комментария

@темы: Фасс

---

Мое фичье. Полтора года дурью маюсь, обалдеть!)))

Вероятно, следует предупредить - большинство текстов с рейтингом!
По пейрингу Брендон Салливан/Николас Гарриган в порядке хронологии

"Шаги, правила и рецепт ирландского счастья" bistrick.diary.ru/p180753078.htm
"МЕЛОЧИ" bistrick.diary.ru/p184020106.htm
"Оно случается" bistrick.diary.ru/p185428252.htm
+ побочные драбблы
"На три дня" bistrick.diary.ru/p183180053.htm
Микрошка "О веснушках" bistrick.diary.ru/p185069899.htm
"О подарках" bistrick.diary.ru/p185075863.htm
"Кофе по вкусу" ссыль попозже

Ну, и чтоб дважды не садиться) остальное покрупнее.
"Средний брат" Бобби Сендз\ Брендон Салливан bistrick.diary.ru/p179996854.htm

"Райское Яблочко" Каз Миллер\ Джо Мак-что-то там bistrick.diary.ru/p185868426.htm

На кинках:
Эрик/Чарльз. Чарльз в силу каких-то обстоятельств вынужден сесть Эрику на руки. У Эрика случается эрекция. Не юмор. Исп 2 www.diary.ru/~xmenkfest/p165526623.htm

АУ, Эрику 19ть, Чарльзу 16ть. Чарльз такой же пленный, как и Эрик, только о его способностях никто не знает. www.diary.ru/~xmenkfest/p166777630.htm

АУ. Эрик/Чарльз. Эрик – на скамье подсудимых, обвиняемый в убийстве Шоу, Чарльз – начинающий адвокат с обостренным чувством справедливости. www.diary.ru/~xmenkfest/p169257362.htm

Эрик и Рейвен в образе Эрика трахают Чарльза. www.diary.ru/~xmenkfest/p169257417.htm

Эрик/Чарльз. Секс взамен на что-то. Чарльз вынужден согласиться. xmenkfest.diary.ru/p176623921.htm

Во время очередной поездки за новым мутантом Чарльз и Эрик останавливаются в гостинице. Исп 2 xmenkfest.diary.ru/p176624804.htm&from=0#615645...

РПС:
Майкл/Джеймс. Shameless АУ. xrpskink.diary.ru/p174763042.htm?from=last#6000...

Нон-кинк:
Банши. Команда Шоу, уходя с развалин ЦРУ, прихватывает с собой Банши в качестве сувенира. www.diary.ru/~rageandserenity/p171657837.htm

Если вспомню что-то еще - дополню))

@темы: Ё-моё

---

Этого НИКогда не будет слишком много))

01.03.2013 в 20:19

Пишет  tindu:

Николас

Сейчас листал тумблер, ну и в общем...
Николас для bistrick ♥ Много

+++

И самое :3 Брен и Никки

@темы: МакКавай, Фасс, Шотландско-ирландское порно

---

Чернуха для Рори.

Райское Яблочко
Каз Миллер\ Джо Мак-что-то там
Предупреждения: мат, жестокое обращение, чуток пыток, смерть.
~ 4300 слов.
Зачем бы ты ни пришел к Калларду, будь то порошок почище, ствол понадежней или могила для кого-то поглубже – ты получишь это. Все знали – Кей выложит именно то, что тебе требуется, но так же все знали, что единожды связавшись с Каллардом, ты рано или поздно окажешься под ним. Неважно заплатишь ли и чем заплатишь за его услуги – если ты попал в его поле зрения – все, считай, ты у него в кармане. Может Дэйви никогда и не намекнет об этом, может, ты ему не понадобишься, и будешь дальше гулять в неведении, но если он захочет, то враз прижмет тебе яйца и пригласит на танец, от которого ты не сможешь отказаться.
Петушок Микки из блока В исправительной колонии Рамздел ненавидел всех этих уродов, которые харкали ему в баланду, мочились на него и раз за разом рвали ему жопу. Он ненавидел всех. Но никого так сильно, как сладкоголосого, всегда вежливого, ни единожды на него не взглянувшего Каза Миллера по кличке Яблочко. Кличка появилась вовсе не из-за фамилии и не от того, чем Миллер отрабатывал кокс и пачки любимых Marlboro light. Яблочко был местным разводилой. Райский фрукт, которым травились все, кто рисковал попробовать. Он так ловко добывал из нужных людей деньги, ценности и секреты, так виртуозно решал проблемы и с видимым удовольствием ложился под кого требуется, что криворожий Микки только стирал зубную эмаль и давился желчью. А ведь впервые увидев Каза в тюремном автобусе, он подумал, что с такой пидорской внешностью, тот долго не протянет. Ехавший на свою третью отсидку за кражу Микки дал тощему бледному парню неделю. И тот наложит на себя руки. Если вообще переживет первые двое суток.
Через пару месяцев Микки докуривал бычки Миллера и слушал, как тот обрабатывает очередного трясуна.
Перед освобождением Яблочка, разумеется, досрочным Микки постарался попасться тому на глаза, а затем попросил. Он умолял нагло скалившегося Каза переправить весточку на волю, всего несколько слов, всего одному человеку. И Миллер, брезгливо отказавшись от отсоса и рваной задницы, согласился передать кое-что Дэйву Калларду просто так, в порядке благотворительности.
Через год, подыхая от пневмонии в тюремном изоляторе, Микки был почти счастлив – один дрочила из Гэллуэя растрепал ему, что у Ди Кей завелся какой-то пидорок-помощник.

Каллард мог бы стать одной из легенд преступного мира с этим своим ирландским везением. Начинал он, боксером на подпольном ринге, но быстро сообразил, что предпочитает стоять по другую сторону канатов. Прибился к одной группировке, затем к другой, был кем-то замечен, некоторое время собирал долги. А затем вдруг удачно подгадал момент – сдал, кого нужно, убрал, кого следовало, да так быстро обернулся, что местная фараонская верхушка не успела наложить в штаны, набитые отмытыми деньгами. У Дэйви имелось какое-то особое чутье на людей: он сразу понимал, кто на что годен, а кто ссучился. Самое то, что нужно Боссу. Но было еще кое-что: Каллард умел время от времени демонстрировать человечность, располагать к себе. Он сделал то, что никогда не смогла бы сделать полиция – очистил Г. от тинейджерских банд, наглядно показал, что будет с дилерами, которые станут тереться у школ, а на день рождения своей младшей дочери на сутки запретил продавать любую наркоту на улицах. На следующий день больницы и морги были завалены передозами, но город признал Калларда хозяином.
Дэйв верно оценил возможности заявившегося к нему Яблочка и пригласил вместе пообедать. А затем попросил о пустяковой услуге.
Прошла пара-тройка недель, на какой-то сходке Каз подавал напитки и закуски боссу с партнерами, один из которых все посматривал на Миллера с однозначным интересом. Каллард наблюдал, посмеивался в бокал с пивом, а потом шепнул подошедшему Казу: «Помани и обломай его».
Тем же вечером в машине Дэйва, перегибаясь через коробку передач, Яблочко старательно прятал зубы и вытягивал затекшую шею, отсасывая в ритме, установленном рукой на его затылке. А утром миссис Каллард оставила своих девочек с «дядей Казом», потому что ей нужно было к маникюрше.

Так проходил год за годом, и Миллер понемногу растворялся в Каллардах. Он жил их интересами и заботами: вкалывал и ложился под отца, оценивал гардероб матери, нянчился с детьми. Своего у Каза не было ничего. Матери давно не стало, квартира покрывалась пылью – он там редко бывал, свидания заканчивались, не начавшись. Но когда вдоволь кокаина все это можно долго не замечать.
Однажды Дэйв выдернул помощника в редкий, можно сказать случайный, выходной. Телефон зазвонил, разумеется, в самый неподходящий момент, и Миллер шлепнув, дернувшегося было под ним Томми, ответил.
- Уже уходишь? – для бляди Томми слишком легко краснел от малейшего волнения, может это-то, и нравилось в нем Казу больше всего.
Выезжая с узкой загаженной улочки, сшибая перевернутые баки, Миллер бесился – вместо того, чтобы потягивать всю ночь узкого, умеющего так сладко умолять хастлера, он должен тащиться на другой конец города и окучивать для босса очередного козла. Ебаная тварь! Он шарахнул по рулю изо всех сил, но так, чтобы не повредить руки.
Чужак обнаружился в «Безумной Долли» за стойкой. Каз прошел мимо, приглядываясь – на вид обычный наемник, успешно косящий под работягу, около сорока, крепко сбитый, без претензий. Но кое-что не давало Миллеру расслабиться – получая наводку, он услышал, что босс взволнован. А Каллард не имел привычки истерить по пустякам. Незнакомец, предпочитающий, чтобы его называли просто «Джо» неспешно попивал вискарь и изредка поглядывал на девочек из шоу. Слишком неспешно и слишком редко.
Каз жестом подозвал к себе знакомую куколку и отправил ее на разведку. Но как та ни подкатывала, Джо не купился. Яблочко пребывал в растерянности - обычно он быстро схватывал, чем можно подцепить «клиента». Оставался только экспромт.
Едва Миллер уселся за стойку, бармен, знающий, кто есть кто в городе, тут же поставил перед ним двойной Джеймсон, «забыл» бутылку и свалил подальше.
- Как жизнь?
Годы работы в полевых условиях научили Каза включать режим «нормальный парень» - ни капли голубизны.
Джо повернулся, оценивая будущего собутыльника, и Миллера как током прошило.
Джо Мак-что-то там. Тот самый.

Папаша бросил мать Каза, когда тому было семь, Рейч так и не оправилась, все ждала, когда тот вернется и, в конце концов, тронулась на этой почве. Единственное, что она требовала от сына – чтобы тот ужинал дома, «ведь папа скоро придет».
Миллер-младший ненавидел отца, его работу, новую семью, но царапать его машину и обмазывать экскрементами дверь быстро надоело. Казу хотелось настоящей мести, а для нее он был еще слишком мал. Чтобы успокоиться и подбодрить себя, мальчик собирал газетные вырезки об убийствах, часто перебирал их, раскладывал в порядке симпатии. Тогда-то ему и попалась статья об «изувере Джо». Бывший морпех в течении недели пытал какого-то бродягу в заброшенном доме, об этом мало писали, больше валили на посттравматический синдром и прочую психологическую муть. Но Джо надолго стал героем Каза, ведь чтобы не час, не три, а день за днем спускаться в подвал и смотреть в глаза жертве, нужно быть настоящим зверем. Миллер восхищался этой силой, злобой за гранью человеческого и звучно дрочил, разглядывая простоватое, большеглазое лицо на плохом снимке.
Сказка о Чудовище обросла новыми подробностями, когда уже взрослый Каз вынудил одного замазанного агента выкрасть из архива дело Джо. Миллер в жизни ни от чего так не торчал, как от качественных четких фотографий своего Зверя. Он трясся, перечитывая особенно понравившиеся моменты, трогал через полиэтилен клочки камуфляжных штанов с кровавыми пятнами, а затем носился голый по дому, дико смеясь и натыкаясь на углы.


Двадцать лет назад Д. был тишайшим шотландским городком, ничего примечательного, обычное «болото». В таких городишках не пропадают люди, так констебль и сказал обеспокоенной миссис Мак-что-то там: «Дочурка гуляет с приятелем, вернется к утру». Но к утру Линдси не вернулась, а спустя неделю скауты нашли ее изувеченный труп в кустах у озера. Мать слегла, а в Д. выпросив отпуск, примчался брат убитой. Делом занимались серьезные ребята из особого отдела – оказалось Линдс не первая жертва. С этим Джо и выставили, посоветовав не путаться под ногами.
У полицейских-мужчин есть некий элемент покорности, согласия, когда дело доходит до расследования серийных убийств женщин. Словно бы эти жертвы – дань темному божеству или дракону. Словно бы это всего лишь древняя кровавая традиция неведомым образом просочившаяся в наши дни.
Агенты собрали улики, опросили свидетелей, которые ничего не видели, и отбыли. Джо остался с трупом сестры в запаянном гробу и больной матерью на руках.
Увольнительная превратилась в отставку, мать вскоре отправилась вслед за дочерью, и бывшего сержанта Джо ничего больше не держало. Год. Он потратил одиннадцать долбанных месяцев и три недели на то, чтобы выследить того уебка. Ездил по стране, перебиваясь случайными заработками, и искал темный пикап с прицепом и худым блондином за рулем. Единственное, о чем сержант молил Бога весь этот год – не ошибиться. Он знал, что найдет рано или поздно и хотел только одного – быть уверенным, что нашел правильно. Джо был хорошим человеком, и Бог подарил ему эту малость. Когда на проселочной дороге-одноколейке его бампер перегородил дорогу именно тому пикапу, и сердце готовилось петь благодарственный гимн, Джо обнаружил в прицепе связанную, с кляпом во рту девчонку того же возраста, что была Линдс.
Селеста, так ее звали, утирая слезы и сопли обрывками выпускного платья, пообещала, что ничего не скажет полиции. А Джо обещал, что мразь пожалеет о каждом паршивом дне, который прожил.
Сержант притопил пикап, отвез маньяка по имени Билл Конноли на старую, пустующую ферму и велел себе не торопиться.
Для начала он вырвал Билли все зубы и пришил язык к щеке, затем перерезал ему сухожилия сгибателей на кистях и голеностопах, устроил у стены поудобнее, посмотрел, как тот дрыгает бесполезными теперь конечностями, и вышел покурить. Да, главное не спешить.
Хотя Конноли несомненно был психопатом, на чем и пытался сыграть, боль он чувствовал и смысл действий, над ним совершаемых, превосходно понимал. А вот сам Джо на каком-то этапе этот смысл потерял.
Следующие дни стояла удивительно хорошая погода, о чем сержант каждое утро сообщал своему пленнику, а затем и вовсе стал притаскивать в подвал любимые томики Бернса и Китса. В перерывах между «работой» он при свете керосиновой лампы читал Билли о жажде жизни и ключах удовольствий на гэльском, который, по его мнению, особенно подходил для выбранной темы. Определенного плана «на день» не было, чаще всего он просто ломал Конноли кости, начал с пальцев, затем перешел к более крупным, внимательно следя, чтобы не повредить артерии. Ломал, чуть погодя вправлял, чтобы Билли не терял лишние силы и чувствительность, а потом снова ломал. На шестой день он отрезал ему гениталии, предварительно подколов небольшую дозу героина, чтобы тот не скончался от шока. Вечером восьмого дня в покосившуюся дверь постучались два гарда, которым совершенно не было дела до Джо, они просто застряли неподалеку. Случайность.
Самое интересное, что Конноли остался жив, его вой и скулеж еще целых два года можно было слышать из окошка психиатрического бокса.

Каз немного разочаровался, узнав, что его Зверь всего лишь мстил за близких. Но он так долго жил в фантазиях о нем, что фанатский мозг быстро отмел этот факт, как несущественный.
К папке с материалами была приколота записка, в которой значилось, что за время пребывания в заключении постоянно Джо писали только два человека: С. Уорик из Лидса и К. Миллер из Гэллоуэя. И хотя Каз ни разу не получил ответ, он слал письма восемь лет, а затем еще год из тюрьмы Рамздел. Ведь, разумеется, даже самый суровый судья не отправил бы за воровство в Милдсток, где держали Зверя. Каз продолжал писать аккуратно раз в месяц до тех пор, пока не пришло уведомление, что его адресат освободился.
Миллер искал его, но безуспешно.
А теперь вот сидел бок к боку и пялился как идиот.

- Ты под Каллардом? - Джо скривился на фамилии и допил свою порцию залпом.
- Да, - бессмысленно врать, это его положение.
Каз отмер для того, чтобы налить соседу. Бутылка в его руке заплясала. Не узнал сразу из-за щетины – сержант всегда был гладко выбрит, а у этого Джо пол лица под ней скрыто. Рыжеватая, светлее, чем волосы и колючая, наверное.
Когда Миллер работал с клиентами, он четко контролировал все свои поступки и порывы, даже те, что казались безумствами, он держал в узде свои симпатии и антипатии, потому что так надо. Это всегда было игрой с расчетом. Например, его фишка с жвачкой. Почему нас так раздражает то, что собеседник жует? Вы рефлекторно воспринимаете движения его челюсти за речь, но смысловой составляющей не получаете – это напрягает. Вы нервничаете без видимой причины, хуже контролируете себя, и нужно только выбрать момент для прицельного вопроса.
Каз гордился своим самоконтролем, но сейчас его скрутила жуткая смесь страха, желания и восторга. Он пытался сглотнуть, отвести взгляд и не мог. Зато глубоко вдохнул, пытаясь поймать запах. В прокуренном пабе, из которого каждое утро выгребают тонны блевотины и отбросов, ничего не учуешь, но уж очень захотелось. Нельзя так долго в упор разглядывать того, с кем предстоит работать. Но Его глаза, гребаные черти, вот это глаза! Они такие же, как раньше, только еще синее и нет никакой бумаги – все настоящее.
Джо отвернулся, словно чужое внимание было чем-то стыдным, и снова уставился в стакан, а Миллер, наконец, понял, что должен предложить ему.
- Знаю одно тихое место, там и поговорим, - сделал знак бармену, тот достал для них новую бутылку приглянувшегося виски.
До машины Джо они шли почти рядом, Каз чуть отставал. На автомате назвал адрес, указал направление, потом сообразил – все правильно, они едут домой. В пути молчали, но если Джо, по-видимому, этим не тяготился, то Миллер весь извелся, пытаясь выродить хоть слово. Идеи разбегались, как тараканы, и он достал сигареты, полез было за зажигалкой, но перед лицом вдруг вспыхнул чужой огонек. Каз долго, всласть прикуривал, и его вело от мысли, что Джо прекрасно известно значение этой простой услуги по ту сторону решетки. Едва затянувшись, он выбросил сигарету в окно и подцепил из пачки следующую. Ну, же дай закурить своей сучке.
Любого другого, кто выглядел бы, как Джо, говорил, двигался, как он, Миллер бы без сомнений отвез к знакомым крошкам и посчитал бы работу на вечер законченной. Но Джо не был его работой, поэтому Каз наклонился со своего кресла к водительскому, поэтому облизал губу с прилипшей сигаретой и заглянул в синие глаза так, как никогда ни на кого не смотрел. Даже в том маловероятном случае, если после девяти лет отсидки Джо оказался бы абсолютно, непробиваемо натурален, это не оставило бы его равнодушным. Натуралы, гомофобы, верные мужья – все они начинали вылизывать туфли Каза, стоило тому пожелать. Еще ни один хрен не сорвался с его крючка. Теперь же Миллер сам был готов полировать языком тяжелые от грязи армейские ботинки.

Пока гость осматривался в квартире, Каз обнаружил, что к вискарю у него нет даже завалявшегося печенья – ну, не жил он здесь. Джо вырулил из соседней комнаты – его отражение мелькнуло в зеркальной дверце шкафа.
- Можешь кантоваться тут сколько захочешь. Скажешь, что нужно – я привезу.
- Доставка в номер от Калларда? – тот легко подошел, встал за спиной. – Или может, от Каза Миллера?
Звякнули и покатились по столу стаканы.
Он поворачивался медленно, пытаясь найти в синих прозрачных глазах ответ, угадать, что бы это значило для человека напротив. Читал. Узнал. Помнит.
Вот так, лицом к лицу, еще больше заметна разница в росте – Миллер на пол головы выше, но он все равно почувствовал себя мелким сопляком, который нарвался.
Джо обнял его за талию, чуть подтягивая к себе, и легко вытащил Сиг из наплечной кобуры. Затем на пол из карманов Каза полетели пакетики с коксом, какими-то «колесами», бумажник и прочее.
Почувствовав хватку чужих пальцев в волосах, Миллер наклонил голову раньше, чем его успели заставить. Он стоял так близко, что мог бы провести носом по рыжей щетине, потереться об нее, впитывая тот особый мужской запах, на который уже торчало, и начала выделяться слюна. Заканчивающий разоружение Джо провел большим пальцем под ремнем, оставил ладонь на его заднице, и Каз расставил ноги шире, надеясь, что тот продолжит. Он хотел бы сказать, что-то, чтобы показать свое желание и согласие или хотя бы прикоснуться. Но пока это был только обыск, и требовалось держать руки на виду, а рот закрытым. Словно в ответ на его надежды сержант тщательно исследовал крой брюк. Когда же Джо, жарко дыхнув, нажал пальцами сильнее, у Миллера голова пошла кругом, и отказала выдержка. Забыв правила игры, он запустил руки под чужую куртку, и это стало его ошибкой.
В следующий момент его ребра врезались в пол, между лопаток давило колено сержанта, а к затылку оказался приставлен ствол. Едва получилось вдохнуть, Каз забормотал извинения и уверения в своих мирных намерениях. Он вовсе не тянулся к пушке, ему нужно было совсем другое. Миллер заткнулся, почувствовав, как в ягодицу упирается острие ножа. Несколько секунд и его ремень разрезан, брюки распороты, а дуло пистолета все так же не позволяет шевельнуться. Просить он не мог, но Джо сам подтолкнул к себе ногой тюбик со смазкой, выпавший из кармана вместе с бумажником, и почти весь выдавил ему на голую задницу. В сухую - то еще удовольствие.
- Завизжишь – разобью твою смазливую мордашку.
Каз никогда не визжал.
Резковато, но не жестоко, к тому же с лубрикантом. Он расслабил мышцы и перестал прикусывать запястье. Выждал момент и качнулся назад, сперва слабо, на пробу, но Джо сдавленно охнул, рука с пушкой дрогнула. И Каз осмелел. Может, кончая, сержант его пристрелит, но не забудет уж точно. Раскрыться, подтолкнуть, сжаться именно так как нужно, чтобы его Зверю снесло крышу. В своей стихии Миллер был самим дьяволом.
Утробно хрипя, Джо кончил и завалился на него без сил – лучший комплимент способностям. Ствол больше не угрожал, ладонь, сжимавшая рукоять лежала прямо перед лицом Каза. И он, балдея от веса сверху, жара и саднения в растраханной заднице, от того, что с ним его Зверь, вытянул шею и принялся лизать эту руку.
- Ну, ты… - удивленно выдохнул сержант. – Поднимайся.
Он сказал это больше для себя, но Миллер сделал то же, придерживая лоскуты штанов и надеясь, что Джо не заметит, как у него стоит. Тот заметил.
- Может тебе подрочить?
Отвечать на издевку нельзя, сделаешь только хуже, но Каз не смог заткнуться вовремя.
- Да.
Так он и оказался на постели в одной рубашке не верящий, что это и правда происходит. Даже когда сержант собрал с его задницы остатки спермы со смазкой, размазал по члену и взял в кулак. Он пытался продержаться, как можно дольше, успеть насмотреться на мерно гоняющую его «шкурку» широкую ладонь, на рыжебородое лицо, а в результате кончил неожиданно быстро. Джо вытер руку о покрывало, отошел к окну и некоторое время разглядывал пустую в такой час улицу. А Миллер, приподнявшись на локте, глядел на него. Наконец, тот отпустил жалюзи и сел в изголовье кровати.
- Под матрасом справа пушка, - Каз хотел привлечь его внимание хотя бы так.
Сержант, молча, переложил Глок под подушку, на которую опирался спиной и снова застыл, словно уснул. Каз немного подождал, а затем придвинулся сначала поближе, потом вплотную, лег к нему на колени, прижимаясь щекой к заскорузлой от долгой носки ткани.
Джо не заметил, как его рука оказалась на чужой голове. Убрать ее теперь означало бы признание, что она там была, поэтому он оставил как есть. Просто к нему давно никто не ласкался. Давно? Никогда. Сержант так и не вспомнил, кажется, его подружка до армии – Мэри не делала ничего подобного. В Милдстоке у него была только одна постоянная сучка – выбрал парня скорее из жалости. На дерганного придурка даже не вставало, но Джо все равно не гнал его и был по-своему заботлив, пока тот не наелся битого кирпича. Шлюхи, которых он потом пользовал, вроде всем устраивали, но ни одна почему-то так не подмахивала. Хотя таких дорогих, как этот, у него никогда не было. Ну, просто день открытий, мать его.
Рядом с Каллардовской сучкой расслабляться нельзя, это он понимал, но что делать, если ей оказался Каз Миллер?


- Эй, Мак-что-то там, у тебя завелся поклонник!
Первое письма Каза пришло, когда Джо еще находился в передержке, до отсылки в Милдсток. Тогда он вскрыл конверт и едва прочитав, выведенное острым, нервным почерком «Вы – мой кумир», подпалил бумагу последней сигаретой и смотрел, как кромка огня уничтожает чьи-то детские излияния. А потом был тюремный автобус, одиночка с окном-бойницей и баланда гаже помоев. Имея казарменный опыт, Джо считал, что как-нибудь освоится, но тогда он не знал, что такое Милдсток. Исправительное учереждение для совершивших особо тяжкие… Милдсток был единственной тюрьмой, где все камеры – одиночные, и при этом свободные места всегда имелись. Туда не ходили комиссии и проверки, оттуда не поступало жалоб и просьб о досрочном. А то подобие жизни, что вели заключенные, целиком принадлежало прихоти очередного начальника. Фельтон, на чье правление пришелся срок Джо, считал, что зверье нужно иногда выгуливать, поэтому камеры запирались только днем, для порядка, а утром охрана выносила тех, кто «упал с лестницы». Сержант не нарывался и не лебезил. Но Милдсток не терпел тех, кто всего лишь тепел.
- Бетти! Бетти, выходи! – отмороженный даже для этого поганого места Джерри начинал выкликать его имя еще с другого конца коридора. - Расскажи, как кричал тот бродяга. Он долго кричал?
Джерри признали дееспособным только потому, что побоялись держать в психушке. Впервые попав в число его «любимчиков» Джо, не имея другого оружия, порвал на ленты простыню, обмотал руки и встал в проеме камеры, чтобы прикрыть спину – разумеется, у Джерри была свита.
Не прошел месяц, как сержант сдался, он был разбит, сломан и выпотрошен до дна. Выживать удавалось только чудом. Теперь же он лежал на нарах и ждал наступления вечера, чтобы позволить, наконец, себя прикончить.
- Эй, тебе почта! – разносчик швырнул в него листки – конверты в М. не допускались.
Джо не собирался читать, но перетянутая резинкой трубочка бумаги упала прямо на лицо, от нее странно и приятно пахнуло. Одно письмо от Селесты, а второе, то, которое с запахом, от того самого мальчишки. Тот писал о себе, о проблемах с родителями, что над ним издеваются в школе, о каких-то собаках и футболе. О том, как он хотел бы быть похожим на Джо.
- Бетти, я уже иду!
Сержант Макбет спрятал письмо Каза в щель между плитами и затянул новые обмотки, достал заточку. Он сдохнет, но хотя бы прихватит выблядка Джерри с собой.
Милдсток не прощал середины, невмешательства, и Джо начал рвать чужие глотки, чтобы сохранить свою.
Через месяц пришло новое письмо. И еще. Миллер взрослел, и вместе с ним менялись письма. В шестнадцать он послал свою фотографию, которая так и осталась у тех, кто шмонал почту, хотя, со слов разносчика Бобби Джо узнал, что «парень ого-го». В восемнадцать написал, что достиг возраста согласия «если что». Но в целом, Каз рассказывал о мире вокруг, каким тот выглядел с точки зрения подростка, затем юноши. В этом мире сержант и спасался от безумия все девять лет.
- Бетти, папочка идет! Я тобой недоволен, сладенький! – тот, кто кричал ему это, давно уже «свалился с лестницы», но Джо все еще слышал этот тошнотворный голос. Как ни пытался он переключиться на другое, думать, что худшее в его жизни – смерть мамы и Линдс, просыпаясь в холодном поту, сержант помнил лишь: «Бетти, Бетти!»
Спокойно, насколько это возможно, он спал только дней пять-семь после получения очередного письма. Пока бумага хранила запах. Джо мастурбировал, сперва со стыдом, а когда понял, что только это помогает от кошмаров – с облегчением, представляя худого неуклюжего паренька, который таскает готовое письмо под футболкой.
Первое, что сделал сержант, когда вышел – избавился от фамилии, оставив короткое «Мак».


Темнота, тепло и это особая способность Миллера – действовать на него успокаивающе, Джо чувствовал, что засыпает. Нельзя! Но так хочется. Все равно, что потом будет, да и нет у него никакого «потом».
Он все-таки задремал. Проснулся от того, что Каз легонько поглаживал его по бедру. Так словно он, Джо, с ума сойти какая ценность. Глупо. Немного погодя заметил, что сам гладит парня по голове, путается пальцами в волосах. А вот это уже ни в какие ворота! Убрал руку.
- Я уйду с тобой, - Миллер даже не просил, а ставил перед фактом.
- Куда? – Мак ничего не понимал.
- Куда угодно, - тот пожал плечами. – Буду приносить тебе деньги и делать все, что захочешь.
Джо чуть не рассмеялся, так по-детски это прозвучало, даже наивнее, чем в письмах. Услышать от привычного к комфорту и статусу ухоженного любителя дорогих шмоток, что тот «готов на все» очень забавно.
- Я в дешевых мотелях живу, тебе там не понравится, - он, правда думал, что Миллер так легко отстанет?
- Хочешь, дом куплю. Любой, - серьезно проговорил Каз, не поднимая головы. – Со мной тебе всегда будет хорошо.
Джо начали напрягать эти шуточки.
-Сколько ты уже у Калларда?
- Десять лет.
С Дэйвом сержант столкнулся всего однажды три года назад, и этого было достаточно. Кей не из тех, кто отпускает, а в случае Каза увольнение вообще могло произойти только посмертно. Джо представил, как они являются к Калларду под ручку и заявляют о своих серьезных намерениях, а тот, расчувствовавшись, награждает их своим благословением. И свинцовым поцелуем в лоб. Смешно. Напоминает какой-то фильм, там еще играл здоровяк-француз и девчонка из Звездных войн.
Миллер все настойчивее наглаживал его ноги, лежал поперек постели с голой запачканной задницей и наглаживал. Подполз повыше, ластился как собачонка.
- Это неважно, я все равно уйду с тобой.
Джо хмыкнул, достал из кармана пачку, предложил и загляделся, как Каз прикуривает две сразу – одну для него. Вдруг показалось важным, смотрел ли Миллер так на босса или кого другого, обещал ли им все, лежал ли для кого-нибудь так умиротворенно, словно нашел то, что искал и теперь никуда не отпустит? Все это было важным целую долгую минуту, которая ничего не изменила.
- Не терпится стать моей Бонни? Неужели у Дэйва больше не встает? – обидеть и прогнать. Так безопаснее. Он пихнул Миллера в плечо, попробовал подняться.
- Я буду только под тобой.
- Думаешь, мне нужна личная блядь с тонной проблем? Ты гребаный псих и подстилка! На хрена ты мне сдался? – он попытался оттолкнуть парня, но тот вцепился как клещ. – Отъебись, я сказал! – Джо еще долго разорялся, вспоминая словечки пооскорбительнее, пинал и бил даже не закрывавшегося Каза. Оттянул за волосы тому голову от своих ног и засунул в рот пушку, и снова кричал, и смотрел, как ровные резцы скоблят по металлу.
Миллер боялся, весь трясся и давился вставленным до самых гланд стволом, но не отпускал.
А сержанта уже просто корчило от злости на это упрямство, на чертовы фантазии. На то, что ничему этому не бывать.
- Держишься? Ну, посмотрим, как теперь получится!
У Каза были очень красивые пальцы – тонкие, длинные, «музыкальные». Ухаживал, берег свои наманикюренные…
Когда тонкие фаланги резко и громко затрещали, хрустнули в широкой мозолистой ладони Джо, Каз только жалобно застонал и, не замечая брызнувших слез, все пытался уцепиться как раньше. Мак отбросил его на постель жалкого и беспомощного, поднялся, пошатнулся, что-то сшибая, и, глядя только на дверь, сделал шаг.
- Джо! Позволь мне… Останься, Джо, я клянусь тебе, что никогда…
Дверь захлопнулась, и он больше ничего не слышал.
На улице моросил дождь, и дышалось как-то сыро и горько. Мак похлопал себя по карманам, не понимая, что ищет, потом вспомнил – Глок-19, оставшийся между подушкой и стеной.
Из приоткрытого окна хлопнул выстрел, совсем не такой громкий, как он привык слышать.
Джо неспешно шагнул вперед.

@темы: Ё-моё

---

Меня рассобачило от позитива)))

Любимое

@темы: МакКавай

---

Вы когда-нибудь видели, как подкатывает Михаэль?))) Обалденное видео!

22.02.2013 в 17:40

Пишет  Dva-Stula:

Меня начало как-то крыть без Фассбендера, и после долгих скитаний по сети я наткнулась на это.
Бодрая музыка в начале так и намекала - мол, сейчас будет порно. Но его почему-то не было, я даже и не знаю, к счастью или к горькому разочарованию.
Почему вдруг Фассбендер снялся в странном ролике странной девицы (актрисы и режиссера этой жемчужины короткого метра по совместительству), отдаленно напоминающей опухшего фем!Молко, я не знаю. Наверное, он задолжал ей денег.

@темы: Фасс

---

Шик-шик!)

19.02.2013 в 18:41

Пишет  TinA.Ru:

с макфасси вторником вас!)))

@темы: Шотландско-ирландское порно

---

Артера хочется на всем подряд. Потому что нельзя ТАК кинки из людей доставать!

22.02.2013 в 15:51

Пишет  Rory is here.:

Стиль автора завораживает.

upd Открываем осторожно, размеры большие, рейтинг зашкаливает - не говорите потом, что Рори вас не предупреждал.

Herr Doktor’s Treat

home

Frontseat ‘verse by Tahariel

9-11-10 (afterglow) (“Fetch,” “Go. Sit, stay … heel.” “Kill.”)

afterglow2

Recruitment trip

The Baby Room

Lactation

Knotlimb by gildatheplant

The Morning After

Автор: asix-oud

@темы: Красотень

---

Рада быть виновной))

21.02.2013 в 03:32

Пишет  Bunburyist:

«Пальто»
Из серии «Не спрашивайте».
Название: Пальто
Размер: драббл
Кто виноват: Майкл Фассбендер, Джеймс Макэвой и  bistrick.
В чем суть: у Майкла Фассбендера и Джеймса Макэвоя есть одно любимое серое пальто на двоих.
Примечание 1: имеется в виду пальто на фото 1 и на фото 2. Примечание 2: в фильме «Стыд» Майкла Фассбендера можно также наблюдать в сером пальто.



– Алло! Доброе утро!
– И тебе доброе, подлец. Ты опять ушел в моем пальто!
– Я всего лишь вернул себе свою собственность.
– Оно уже не твоя собственность, с тех пор как ты мне его подарил! Ну или так ты мне тогда сказал.
– Прости. Оно слишком прекрасно, и временами я не удерживаюсь. Да и тому же, ты ведь сам мне разрешил.
– Разрешил?
– Да. Ну, то есть ты, конечно, практически спал. Но ты пробормотал: «Да, делай что хочешь, Джейм...». Вообще-то, мне даже показалось, что ты назвал меня «Джейми».
– Не было такого.
– Ну, тем не менее. И вообще, скажи мне спасибо, что я не воспользовался и не...
– Да иди ты!
– ...и не оставил тебя без завтрака. Так что остатки вчерашней пиццы – целехоньки, а вот я сам – до сих пор, между прочим, не жрамши. И все ради тебя.
– Да не нужна мне пицца. Мне нужно это чертово пальто.
– А? Что? Извини, Майкл, что-то ты пропадаешь.
– Это не просто так пальто, Джеймс! Это пальто, в котором я снимаюсь. Сейчас. Се-год-ня, черт подери.
– Да? А ты и не говорил, что у тебя съемки.
– Потому что это секрет.
– Секрет?
– Да, секрет. Полнейший. Был. Ф-ух, Стив убьет меня. Не говори ему!
– Ну конечно, не скажу, солнышко.
– Что-что?..
– Да солнышко, я говорю, показалось наконец. Погода сегодня хорошая, ты погляди в окно.
– Джеймс. Пальто.
– Ах да. Ну... Ну... Ну, так и быть, ладно. Я совершенно случайно заеду к вам на съемочную площадку. Конечно, если ты скажешь, где она... Ты же ведь мне скажешь?
– А то нет. Ох-хо-хо.
– Вот и прекрасно. Давно, вообще-то, хотел повидаться со Стивом, да что-то все никак.

– Верни мне его. Оно – мое.
– Оно – твой подарок мне, Джейми.
– От которого ты отказался.
– Не было такого.
– Было.
– Да даже если и было, то не считается. Я был пьян. Ты же знаешь, что я могу творить, когда я пьян.
– Да уж, знаю... Послушай, оно мне нужно.
– Для чего?
– Фотосессия.
– Да что ты? Опять?
– Я слышу это «опять» от человека, физиономию которого за последнее время не напечатали разве только на обложке «Нэшнл джеографик».
– Не твоя печаль.
– Разумеется. Я никогда не покупаю «Нэшнл джеографик». Зато мне удалось на досуге собрать полную коллекцию твоих видов. И знаешь, признаюсь тебе честно, ты мне особенно нравишься там, где ты почти го...
– Что?!
– ...почти говоришь с этими журналюгами совершенно начистоту, и при этом не выглядишь так, будто выворачиваешь душу наизнанку не пойми перед кем. Это мало кто умеет.
– Спасибо.
– Да не за что. А теперь – могу я попросить у тебя мое пальто?
– Оно все-таки не твое, Джеймс.
– Ну ладно. Оно наше. Так тебе больше нравится?
– Да, так как-то лучше.
– Ну вот и славно. Значит, давай-ка мне наше пальто.

– Алло! Привет, как слышно, эй?
– Привет, Джеймс.
– Здравствуй! Давненько не болтали. Как ты?
– Да вроде, ничего себе. Как сам?
– Да я... Да у меня тут все спектакли.
– А-а...
– И этим все сказано.
– Это точно.
– А я тут опять видел твои новые фотографии.
– Это какие?
– Да ты не волнуйся, никакого компромата. Просто с твоего последнего мероприятия.
– Это уже само по себе компромат.
– Ну, может ты и прав. Зато ты там выглядишь чудесно. До неприличия...
– Джеймс...
– ...в нашем пальто, которое ты тогда, значит, опять у меня умыкнул. А я и не заметил.
– Не так уж оно тебе и нужно, раз не заметил.
– Да погоди... Перестань. Я вообще хотел сказать не про пальто.
– А про что? Опять что-нибудь в духе того, что, получая его от меня, ты с ним запираешься один в комнате и долго нюхаешь подкладку?
– Ну, это было бы даже уже не смешно.
– Это все твои же шуточки.
– С удовольствием возьму свои слова обратно, если они тебя чем-то задевают.
– Да нет, совсем не задевают. Ты же знаешь, что мне самому просто нравится носить твой подарок.
– А мне этот подарок дает предлог чуть чаще видеть того, кому я его подарил.
– Мне аж неловко, Джейми.
– Не верю.
– И правильно.
– Давно надо было тебе позвонить.
– Скажи еще, что если бы не наше пальто, ты бы не решился?
– Да нет, решился бы. Куда бы я делся. Я скучал.
– Я тоже скучал, Джеймс. Я тоже.

@темы: Шотландско-ирландское порно

---

Фикушка закончена.

"Оно случается" ~ 8тыс слов
Брендон/Николас
Флафф, энца, и т.п.
Писалось для тинду.

часть1 3000слов

Уже на стадии подготовки к совместному отпуску начались проблемы. Прежде всего, выяснилось, что у них совершенно разные взгляды на то, каким должен быть этот самый отдых. Брендон считал, что стоит снять бунгало, коттедж, палатку, вигвам, шалаш – что-нибудь небольшое и в достаточном удалении от прочих отдыхающих. Хотелось покоя, уединения, чтобы без сотовой и интернет связи, без очереди к шведскому столу, без лишних лиц.
Николас же притащил кучу «тропических» рекламок и пытался соблазнить его возможностью провести время с максимальным комфортом в крупном отеле со всеми полагающимися «звездами». Понимая, что никакого «экстрима» после такого года не требуется, он упирал на то, что это будет «тихий семейный отель».
В конце концов, решили, как это у них часто бывало, остановиться на соломоновом компромиссе – неделя семейного отдыха со всеми удобствами, бассейном, баром и экскурсиями. И неделя дикарями.
В отель они прибыли ночью, и Ник несколько раз обратил внимание Салливана на то, как спокойно и тихо здесь. Тот покивал, соглашаясь – место действительно приятное по первому впечатлению.
Утром Брен проснулся с еще тяжелой после перелета головой, но почти сразу был вознагражден за сговорчивость видом спящего рядом Николаса. Тот лежал на боку, спиной к нему, подтянув одно колено к груди, легкая простыня едва прикрывала бедра. Будь благословен субэкваториальный климат и солнечный свет, из-за которого тонкая ткань становилась почти прозрачной и больше обещала, чем скрывала. «А ведь мы пока не отметили приезд», - с этой мыслью Брендон придвинулся. Что-то подобное он и предполагал, поэтому тюбик со смазкой находился в кармане брюк, а не в чемодане под грудой вещей, как это случается в самый неподходящий момент.
- Никки.
- Ммм уже утро? Ну, почему так быстро?
Гарриган попытался натянуть подушку на голову, а когда Брен замер, думая, что, наверное, стоит оставить его пока в покое, заерзал, сам придвигаясь к любовнику.
- Ты что-то собирался делать? – Ник чуть выгнулся вперед, простыня бессовестно сползла.
- Да знаешь, хотел прогуляться, осмотреться, - Брендон подтянул ее обратно, но затем погладил тело, скрытое тканью, чувствуя, как оно отзывается на прикосновение. – Может, позавтракаем в номере? – поцелуй в лопатку, плечо, нарочно выгнутую для него шею. – Никки?
- Мне кое-что нужно до завтрака, - хитро улыбнулся из-под подушки Гарриган и потерся задом о пах любовника. – Совершенно необходимо. Иначе у меня не будет аппетита.
- Не могу этого допустить, - Брен прихватил губами каштановые прядки и взялся за тюбик с лубрикантом.
- Мама, мама! Смотри, там дяди целуются! – неизвестно, на каком языке кричал ребенок, но смысл слов был более чем понятен.
- Какого… - Салливан чуть не поседел от неожиданности. А Ник только и смог, что ухватиться за простыню, которой тот его накрыл до подбородка.
Отель оказался, действительно очень большим, и из окна одного углового номера вполне можно было подглядеть, что творится в другом. Вот только ночью они этого не заметили. Скатившись с постели, Брен ползком добрался до окна и закрыл жалюзи. Знакомиться с соседями пока не хотелось.

- Пойдем сегодня на море или обойдемся бассейном? – рассеянно спросил Николас, без всякого аппетита мучая вилкой несчастный омлет.
- Еще только семь, может, на пляже свободно, - подложил ему в тарелку свой бекон. – Не бери в голову, все выглядело довольно прилично, просто как объятия.
- А если бы ребенок подождал немного?
- Но этого же не случилось, а мы теперь будем осторожны, ну? – Брен наколол кусочек омлета на свою вилку и, шутя, пытался покормить его.
Они вылезли из воды только через час с лишним, за это время людей на берегу заметно прибавилось, и свободных шезлонгов было не найти. Плавал Ник весьма хорошо, но до Брендона ему было далеко – тот чувствовал себя в воде так, словно удачно прятал жабры под футболкой. Доплыли до дальних буйков, и Николас ухватился за один – с непривычки оказалось нелегко. Брен успел дважды довольно глубоко нырнуть, пока он отдыхал.
- Обратно?
- Ты, - Ник нервничал. Берег не видно, спасательных катеров тоже, а он не был уверен, что ему хватит сил. – Ты чертова акула.
- Хочешь, прокачу? – Салливан, кажется, ничуть не устал.
- А не укусишь?
- Укушу, но потом, и тебе понравится. Держись?
- Признайся, ты в школе занимался плаванием! – Николас все же греб, хотя в этом как будто не было необходимости.
- Нет, но школьниками мы часто купались с друзьями, ну и спорили о всяком: кто быстрее, кто дальше, а в колледже я одно время входил в сборную.
- И что потом? – Ник уже видел берег и людей, это успокаивало.
- Потом? Ничего.
- Ты не стал заниматься профессионально? Почему? – ему казалось, что так естественно – увлечься тем, к чему есть способности.
- Мне пришлось, - Брен отфыркнулся. – Сосредоточиться на учебе.
Слышать, когда партнер обманывает, Николас научился давно и тогда же научился не настаивать в подобные моменты.
После купания Ника слегка мутило, и он поднялся в номер, а Брендон решил прогуляться, чтобы не будить и заодно поискать подходящий ресторан, куда можно будет выбраться вечером. Вдоволь пошатавшись по солнцепеку, он вернулся на территорию отеля, мечтая прилечь. Шезлонг в тени и куча популярных журналов пришлись как нельзя кстати. Брен лениво, через строчку почитал о чьей-то личной жизни, полной проблем и разводов, оценил прелести нескольких то ли певиц, то ли актрис, и вдруг заметил, что за ним наблюдают. Неудавшемуся шпиону, который таращился на Салливана, было лет 11-13, и он очень смутился, когда его обнаружили.
За ужином отдохнувший Николас, не стесняясь партнера, перемигивался с чьей-то не то старшей дочкой, не то молодой женой. Брен краем глаза убедился, что девушка не опасна, и спокойно продолжил делить стейк на равные кусочки – пусть Никки играется, на том «поле» ему ничего не светит. Когда объект его страсти в сопровождении «папочки» покинул зал, Гарриган даже приуныл, но ненадолго. Следующей дамой сердца стала скучающая соседка справа. И вот тогда Салливан напрягся – под тридцать, без кольца, взгляд хищный, по-видимому, считает их приятелями, которые ищут девочку на двоих. Пора уводить Николаса.
- Куда мы торопимся? Давай еще посидим.
Но Брендон уже поднялся, ожидая его.
- Еще немного? – с надеждой попросил Ник. – Я тут подумал, а если…
- Нет.
- Ты даже не дослушал!
- Нет, Никки, мы не будем этого делать.
- А мы точно об одном и том же? – он покосился на заинтересованную дамочку. – Можно найти кого-нибудь тебе по вкусу.
- Уходим, - было бы круто уйти, не оборачиваясь, и чтобы Гарригану пришлось догонять. Но выпускать его из поля зрения Брендон не собирался.
На улице оказалось по вечернему прохладно, Николас шел рядом, иногда переходя на бег, чтобы поспеть за его быстрым шагом, а затем взял под руку, когда стало понятно – они шли не в ту сторону.
- Пройдемся перед сном? – с опозданием предложил Салливан.
- А ты зря обиделся, - вдруг с жаром заявил Ник, очевидно, так и не решивший признать за собой вину или нет. – Я, между прочим, собирался только смотреть, ну или не только…
Странно, но от этой милой лжи и попытки умаслить его Брену стало немного спокойнее, легче.
- Я покажу, но тебе одному.
Третьего или третьей в их постели не будет. И Брендон вовсе не ревнив.
Пока же он получил в свое распоряжение желающего добиться прощения Николаса. За то время, что они плутали в поисках отеля, нарочно ни у кого не спрашивая дорогу, Ник прощение заслужил, и, отмечая это, они полночи целовались у бассейна. А когда добрались до номера, и Брен уже предвкушал то, что любовник категорически отказался делать на шезлонге, то Никки заснул, стоило ему отвлечься.

На следующий день едва Ник ушел за напитками, как Брен снова заметил вчерашнего мальчишку, тот стоял неподалеку с банкой сока и смотрел на него. Вероятно, подросткам здесь просто скучно.
- Привет, меня зовут Даг, а тебя? – спросил ломающийся голос.
Брен отнял от лица журнал, под которым начал задремывать. Мальчик находился совсем рядом и пялился на его шорты. «Твою ж мать!» - Салливан спешно положил раскрытый журнал туда, куда тот смотрел.
- Что тебе… то есть привет. – Шорты довольно свободные, все скрадывают и ничего кхм «выдающегося», только мальчишка зачем-то глазел на него, а Брена это смущало.
- Я спросить хотел, - новый знакомый присел на соседний шезлонг, развязно покачал ногой из стороны в сторону. – Тот парень, что ушел, твой друг?
- Да, что-то вроде, мы живем вместе, - ответил слегка сбитый с толку Брендон. Заниматься сексуальным просвещением чужих детей он не собирался, да и в таком возрасте пора бы уже многое знать.
- То есть вы любовники? – серьезно спросил мальчик.
- Он мой муж, - странные вопросы, но вроде бы пока получалось давать приличные ответы.
- Тогда ты его жена?
- Нет, мы оба мужья, так бывает.
- А почему ты не нашел себе нормальную жену?
- Знаешь, как тебя, Даг, кажется, тебя ищет мать.
- Нет, не ищет. Ведь педиками становятся, когда девчонки не дают. Тебе что не дают девчонки?
- С этим все в порядке, - Брен уже был готов позорно сбежать от чужого любопытства.
- Тогда почему? Или с парнем это тоже приятно?
Кажется, именно из-за этого вопроса Даг и подошел к нему – спросил быстро и сразу покраснел.
Брен оказался перед дилеммой, судя по говору, мальчик из небольшого города, какой-нибудь Оклахомы или Алабамы, оттуда, где о толерантности к чужой ориентации, конечно же, слышали. Но и только. А судя по сложению, он совершенно не «спортсмен», хотя вряд ли заучка – обычный, среднестатистический подросток. Салливан сам был таким же двадцать с лишним лет назад. Так что делать, напугать, чтобы тот на короткое время потерял этот свой отнюдь не невинный интерес или сказать да, это приятно?
- Дело не в том, какого пола твой партнер, важно, что ты к нему чувствуешь, - так получилось более обтекаемо, хотя и до тошноты банально.
- И что чувствуешь ты?
- Я люблю Николаса.
Подросток скривился. Помнится, Брендон тоже весьма скептически относился к этому понятию и думал, что будет употреблять его только под принуждением. Теперь же он не мог объяснить тинейджеру, которого рвал на части направленный сразу во все стороны «зов», что однажды у этого слова просто взял да и появился смысл.
Ник, отвлекаясь по дороге на все, что могло флиртовать, принес им коктейли.
- Кто твой юный приятель? – поскольку Даг занял его место, он сел у Брена в ногах и протянул ему напиток.
- Даг – Николас, - Брендон поднял солнечные очки на макушку, взял высокий стакан, запотевший от холода.
- А я видел, как ты клеился к барменше-блондинке, - плохо изображая невинную неосведомленность, заявил мальчишка Нику и с ожиданием покосился на Брена.
- Чтооо?! - Гарриган даже поперхнулся от неожиданности. Каков поганец, а?
- Значит, вот как ты проводишь время у меня за спиной? Ай яй яй! – Брендон сделал глоток ледяной кислятины, заломило зубы. Он вернул очки на нос.
- Брен! – Николас был смущен и возмущен одновременно.
Но тот успешно делал вид, что терки этого детсада его не касаются. Он слепо-глухой. И вообще спит. Хотя, конечно, не мог не почувствовать, как Ник обнял его поджатые, чтобы хватило места любовнику, ноги и положил голову ему на колени.
Доктор Гарриган-младший показал едва знакомому подростку язык. Даг капитулировал.
- Так о чем вы говорили с этим малолетним засранцем?
- А барменша дала тебе ключ от своего номера?
- Перестань, зато она сделала нам скидку!
- Так ты не просто гнусный развратник, а еще и развратник корыстный. С кем я живу? – без малейшего недовольства посетовал Салливан.
- Ах, так! Мои поклонницы хотя бы совершеннолетние, не то что у некоторых! – Николас покусал колено, на которое опирался. – Но я понимаю этого мальчишку – здесь кроме тебя не на кого глаз положить.
Брендон оглянулся – в такую жару никто не купался, а зонты и кусты загораживали их от остальных. Он резко раздвинул колени, и Ник, ойкнув, рухнул на него.
- А ты, надо полагать, искал на кого бы положить свой глаз?
- Возможно, - наглея, заявил Гарриган и сморщил успевший сгореть нос.
До номера они добрались быстро.
Брен начал тискать любовника сразу, как за ними закрылась дверь. Тот сначала расставил ноги, давая лучший доступ, а затем напомнил об окне. Закрыв жалюзи, Салливан по пути выдернул телефонный шнур из розетки.
Никки, раскинулся на постели, неспешно расстегивая рубашку, но поймал зачарованный взгляд партнера и погладил себя, призывно облизываясь. Если у Брена и была мысль наказать провокатора, то сейчас ее разом не стало. Растворилась, пока он спускался поцелуями от губ с лаймовым после коктейля вкусом к беззащитному животу. Подразнил языком впадинку пупка и понял – он хочет Ника таким, так. Похлопал по бедру, и Николас приподнялся, помогая стащить легкие летние брюки вместе с бельем. Стоило дать понять, что он намерен отсосать, и Никки согласно вцепился ему в плечи, потянул на себя. Брен снова угадал и даже заулыбался, радуясь, что так совпало. И приступил к делу.
Ник рвано дышал, комкал в пальцах его футболку, подтягивая ее выше, открывая Бренову спину. «Он смотрит», - догадался Салливан и тут же убедился – да, смотрит, причем, таким взглядом, словно это не минет, а чудо какое. Николас признался как-то, что ему никто раньше не отсасывал – все сплошь приличные девушки попадались, а если бывали неприличные, то их, очевидно, облагораживало влияние Гарригана. Словом, эти девушки многое упустили. Брендон же специально для любовника освоил «глубокую глотку», потому что на эту ласку Ник реагировал особенно остро. Рвался так, что приходилось держать, поднимался на пятках, скользил стопами по постели, вскрикивал и ругался. Никки.
Но смотрел Николас вовсе не на то, как он старательно облизывает и заглатывает. Никки смотрел на его спину, как напрягаются мышцы удерживающих рук, как невольно трутся бедра о матрас. Брен расстегнулся потому что, во-первых, уже было больно, а во-вторых, Ник издал низкий глухой стон, видя, как он обнажается. Никто так не реагировал на его тело: плоская задница, торчащие ребра, сутулость офисного червя. Случайным партнершам, перед которыми Салливан редко раздевался, или проституткам с которыми можно все, за что заплатил, не было до этого дела, да и вряд ли они что-то замечали. А Николас видел, знал, и ему это нравилось. Он разглядывал Брена так, словно едва удерживался, чтобы не облапать, дотрагивался, тискал с удовольствием, будто тот был обладателем самых аппетитных форм. Возможность обнажиться для того, чье мнение для тебя имеет значение и увидеть, что любовник возбужден, смущен, но не может отвести взгляд, оказалась на редкость острой приправой для их отношений. А приправу следует добавлять так, чтобы не испортить вкус блюда.
Ник был на грани и уже без обычной деликатности толкался ему в рот, когда в дверь постучали. И снова. Салливан даже не подумал замедлиться - невозможно оставить Никки в такой момент. Под перестук он взял глубже, сжал горлом, и любовник просто взвился над постелью, кончая, а затем сладко затих.
Брен привел себя в порядок, как получилось, и приоткрыл дверь. Администратор, типичный «Бэрримор» средних лет, повидавший всякое, ровно поинтересовался все ли у них в порядке и объяснил, что от соседей поступила жалоба на «странный шум». Утирая струйку спермы в углу рта, Салливан пообещал быть тише, хотя по-настоящему они здесь еще не шумели.
- Кто там? – Николас завернулся в простыню и смотрел на него, как белек.
- Соседи оценили твой голос.
Ник смущенно накрылся с головой. Оставалось только провести ладонью вдоль скрытого под тканью тела. Медленно, чтобы прочувствовать его тепло и дрожь.
- Ты хочешь? – из укрытия высунулась лохматая макушка.
Конечно, он хочет, но Никки сейчас такой сонный, ленивый, что жаль тормошить, а Брен предпочитал, чтобы во время полноценного секса любовник кончал под ним.
- Дай руку.
Николас выпутался из простыни и легко, дразнящее погладил его по бедру, соскальзывая пальцами, куда следует. Хотелось большего, но Гарриган правда устал и, к тому же так жарко, что совсем нет сил настаивать.

- Как нам теперь быть?
- В смысле?
- В смысле, с соседями – им же все слышно.
- Ну, можно запереться в ванной и зажимать друг другу рты, представляя, что мы в каком-нибудь тоталитарном государстве, где нас могут расстрелять, если обнаружат. Можно пойти ночью на пляж. Можно заплыть подальше.
- Серьезно? Как ты себе это представляешь – ведь обратно тоже нужно доплыть и совсем без опоры это…
- Тебе понравится…

Вечером они ужинали на балконе небольшого ресторанчика, где подавали местные блюда. Уютно маленькие столики из дерева, освещение фонарями и свечами располагали к спокойствию и созерцанию. Брендон время от времени посматривал на город. Раньше этот свет в окнах означал, что где-то живут люди, которым есть для кого зажигать его, есть кого ждать. Но люди всегда были «там», а Брен оставался «тут», и расстояние казалось непреодолимым. Теперь же Салливан рассматривал маячки чужой жизни и не чувствовал той обособленности, отчужденности, что была прежде. Ник снова задел его ногой под столом.
- О чем задумался?
- Ты когда-нибудь заглядывал в чужие окна? – это просто сорвалось с языка, бессмысленный вопрос. Доктор Гарриган и вуайеризм. Или не вуайеризм, а что-то другое, еще более жалкое.
- В окна? Зачем?
- Чтобы что-нибудь увидеть, - только Салливану приходилось красть мгновения чужой близости. Но теперь ему это не нужно, и пора сменить тему. – А ты как держишься без своих книг, нет ломки?
- Открою страшную тайну, - пригибаясь к столу, шепотом проговорил Ник и, изловчившись, стащил у него с тарелки кусочек. – Я жульничал. Да здравствует Wi-fi!
- Трех дней не прошло, а ты уже сорвался, - Брен придвинул ему остатки своей порции - пусть копается. – Если бы я так же бросал курить, ты бы распилил меня пополам без волшебного ящика.
- Кстати, насчет трех дней. Я по-другому рассчитывал прожигать свободное от работы время, - Николас смущенно потер скулу, взглянул, нет ли посторонних слушателей. – Все что мы тут успели сделать, было впечатляющим, но я скучаю по…, ты понимаешь. Мне нужно тебя.
Неизвестные, зажигающие вечерами свет в своем доме для других неизвестных, не интересовали Брендона ни в малейшей степени.
Они шли к отелю, Никки, наплевав на встречных людей, обнимал его за талию, а в лифте и вовсе запустил ладонь в задний карман Бреновых брюк. Пожилая пара англичан с неодобрением посматривала на них. Пока он искал магнитный ключ, Ник прижимался сзади и лез под рубашку, а через порог Салливан перешагнул с уже расстегнутой ширинкой. Фокусник, блин.
Окно загорожено, кровать близко, но пол оказался еще ближе. Николас опустился на колени и потянул Брена за собой. Правильно, а то еще будут жалобы на «странный скрип». Никки быстро избавился от одежды и теперь в полумраке будто светился, нельзя ему загорать с такой кожей, совершенно нельзя. Выдавив в ладонь сразу полтюбика, Брендон щедро смазал любовника, без подготовки вышло грязно, негигиенично, но резинку он надевать не станет. Вот сейчас только растянет получше и…
Странное какое-то пакостное ощущение, будто за ними наблюдают. Салливан вполне понимал, что ничего подобного не происходит - они одни, но скребущее чувство не отпускало, может этот незнакомый запах духи горничной, освежитель, кондиционер?
- Подожди. Подожди секунду, – ему просто необходимо убедиться своими глазами, что здесь никого нет и успокоиться, наконец.
Выпустить из рук Николаса, который, охая, насаживался ему на пальцы и подтягивал к себе за бедро, было чертовски сложно. Но ему нужно убедиться. Брен сделал два шага в комнату, сказал себе: «Вот видишь, ни…» Он бы выматерился, но это оказалось как удар битой по затылку – нет слов, нет мыслей. За стойкой с телевизором прятался Даг. В темноте можно было различить только контур тощих конечностей и сгорбившейся фигурки, но Брендон опознал его тем чутьем на чужие тела, что так хорошо ему служило.
- Ник, прикройся.
- Что? Мы же…
- Прикройся чем-нибудь – у нас гость.
- Ты… Да какого…- Николас стащил с постели покрывало, завернулся в него и зажег свет. – Что?!
- Выходи, - застегнуться Салливан не смог бы при всем желании, поэтому только натянул белье и скрестил руки на уровне паха. – Что сидишь?
Мальчишка смотрел круглыми от страха глазами то на него, то на Ника.
- Поднимайся и вон отсюда, ну?! – Брен понимал, что лучше не пытаться вытащить мелкого засранца за шкирку. – Эй, ты слышишь?
Даг вскочил с места и в миг оказался у двери, тупо дергая ручку. Но когда Брендон открыл, он вдруг развернулся и встал в проеме, глядя на него и комкая свою футболку.
- Мы никому не скажем. Никому, - Салливан постарался сказать это как можно увереннее.
Даг дернул головой и попятился в коридор, а потом рванул так, будто за ним гнались.
- Что это сейчас было? – после пяти минут молчания спросил Николас.

часть 2

Спустя час и изрядно опустошенный мини-бар Ник попытался расслабить партнера массажем - он еще думал вернуть настрой хотя бы частично. Но Брендон дернулся от его прикосновения, затем, правда, поймал желавшие приласкать руки и целовал их несколько дольше и отчаяннее, чем требовалось для извинения. Николас пересел к нему на колени, позволил гладить себя, зная, что Брену это помогает.
Чувствуя, как дергается под ним чужое бедро, он вспомнил, что когда-то его раздражало это нервное притопывание, которое Салливан за собой даже не замечал. Нужно поговорить, отвлечь.
- А помнишь, я когда-то заявлял, что люблю детей?
- Помню, - сухой смешок. – Ты тогда целую теорию развернул.
- Так вот забудь. Терпеть их не могу! – Ник подождал, не подхватит ли тему Брен, но тот снова замкнулся и только неловко гладил любовника по спине. Из-за этой неловкости, того, как Брендон тыкался лбом в его плечо, Гарригану хотелось плакать и убивать одновременно. От бессилия. – Что из них только ни вырастает! Вот вроде бы обычный подросток, а взял и запросто влез в чужой номер, нужно еще проверить на месте ли деньги, кстати. Надеюсь, его родители сторонники телесных наказаний.
- Он ничего не украл, - Салливан неубедительно имитировал ласки.
- Конечно, он из тех, кто просто подсматривает, - съязвил Ник и осекся, вспомнив странный вопрос партнера в ресторане. «Ты когда-нибудь…» - Хочешь, завтра закажем ту здоровущую рыбину, как она у местных называется?
Он еще некоторое время болтал на произвольную тему, интересуясь иногда, не затекли ли у Брена ноги. Наконец, того вроде отпустило.
- Давай спать?
- Да, пора, - Брендон спустил ладонь, невинно лежавшую до того момента на плече любовника к его паху – это не просто касание или ласка.
- Может, просто спать? – Николас отстранил проверяющую руку. Да, у него стоит на объятия, тесноту и запах, но сегодня лучше перетерпеть. Раньше он считал, что целебный секс может помочь кому угодно, но когда Брендон бывал чем-то захвачен, как сейчас, то действовал механически, без должной увлеченности, без полного ощущения происходящего. Ник удивлялся этой особенности, шепотом ругал шизотимиков и старался все проблемы решать до постели, чтобы не нарушать хрупкую атмосферу интимности. – Я что-то не в настроении, извини.

Гарриган постарался не заснуть, ему нужно было увидеть партнера сразу после пробуждения, убедиться, что нелепый случай остался позади. Чтобы Брен улыбнулся, приятно удивленный его ожиданием, чтобы, приглаживая лохмы Ника, назвал его Чертополохом, а затем вставил пожестче. Сейчас Николас согласился бы на любую позу без смазки и при свидетелях, единственное условие - с Брендоном. Это самая настоящая потребность. Нечто похожее на голод, каким он бывает на третьи-пятые сутки, когда становится больно везде и дьявольски страшно.
Обычно подвижный и беспокойный он позволял себе ворочаться не чаще, чем раз в 20-30 минут и следил за дыханием – ровное и глубокое. Стоило забыться – и Салливан начинал просыпаться «тоже», Ник и не представлял, насколько чутко тот спит. Уже рассветало, и скоро его усилия будут вознаграждены. Николас прекрасно запомнил розовую полоску света, между жалюзи, так и оставшимися загнутыми после того, как в номер залез чертов мальчишка. А потом он открыл глаза, но Брена уже рядом не было.
Тот вернулся спустя полчаса, хотя отсутствовал явно дольше. Ник услышав, как открывается дверь, пулей метнулся в постель - может еще не все потеряно.
- Ты уже проснулся? Завтракать? – Салливан выглядел уставшим, даже выдохшимся, взглянул на него мельком и прошел к шкафу с одеждой.
Вот так и никакого Чертополоха.
Гарриган накрылся с головой, желая проснуться в другом месте. Условие прежнее – с Бреном, который его хочет.
- Никки?
Это уже немного лучше.
Вот бы ответить что-то ребячливое, вроде «ты ушел без меня» или «я объявляю голодовку», ну и, конечно, «ты меня больше не любишь». Удивительно, как иногда хочется осознанно ляпнуть в серьезной ситуации какую-нибудь ерунду.
- Где ты был? – Николас взрослый, он, можно сказать, женат и должен соответствовать статусу. Он понимал: Брендону не нужен в довесок еще один мальчишка, поэтому фраза «или мы сейчас трахнемся или я сойду с ума» тоже не прозвучала. Хотя она-то ерундой не была.
- Плавал. Устроил себе кросс на хрен-его-знает сколько метров, - Салливан провел ладонью по еще мокрым волосам и щелчком отправил в лицо любовнику соленые капельки. А затем поймал обе подушки, которыми Ник отомстил за воду. – Думал, успею, пока ты не проснулся.
- Это я соня? – Гарриган с облегчением почувствовал, что можно немного возмутиться, и поискал еще что-нибудь годное для полета. Он же всю ночь не спал! Свесился с кровати, подбирая сандалию – подойдет.
- Да, и иногда причмокиваешь во сне, - Брен скрылся в ванной, улыбаясь и изображая то самое чмоканье.
Иди к нему. Иди сейчас же!
Николас пригладил волосы, захватил смазку. Трусы – лишнее. Он выдохнул, глядя на дверь в его личный рай.
И тут зазвонил телефон. Мама. Она не разговаривала с ним с тех пор, как он вернулся к Брену. Если он не возьмет трубку, следующий шанс ему предоставят нескоро. Черт-черт-черт! Задержись она хоть на пять секунд, ему было бы плевать, кто звонит.
- Прости, - прошептал Ник двери, которая начала расплываться перед глазами от злых слез. – Здравствуйте, миссис Томас Джеффри Гарриган матушка…

Брендон не стал задергивать занавеску в душе – все равно к нему вот-вот присоединится Никки. Взгляд, которым тот проводил его, мог означать только это. Брен встал под воду, нужно быстрее смыть морскую соль. Вот сейчас. Сейчас. Салливан удивленно посмотрел на дверь и закрыл кран, может любовник решил дождаться его в постели? Но нет, теперь без шума воды он слышал, как Николас с кем-то говорит по телефону. Что ж, если Никки не хочет, то кто он такой, чтобы настаивать? Брендон почувствовал, как его низводят из положения мужа до ебаря по случаю. Глупость, конечно, снова обида на пустом месте. Ранее он не понимал, откуда оно возникает, это чувство обделенности, почему в какие-то моменты начинает казаться, что они с Николасом совершенно чужие, и время, все пережитое вместе не имеет значения. А успокоить себя он мог только тем, что нужен Нику, не то чтобы совершенно незаменим, но ведь нужен? И вообще, это исключительно его домыслы. Николас ласков, чаще в хорошем настроении, удовлетворен, ценит его усилия - это ли не показатель счастливой совместной жизни? Салливан не знал ответа на этот вопрос, зато он четко осознавал, что теперь, когда есть прецедент, Никки может уйти. Но одно дело уйти от любовника, с которым сколько бы ни прожили, вы все равно остались соединены только постелью и совсем другое – бросить человека, являющегося твоим мужем. Этот статус - хотя бы иллюзия стабильности.
Бумага снова оказывалась сильнее того, что сказано, испытанно, прожито двумя людьми. Иногда Брендон смеялся над этой идеей, вспоминал свои прежние доводы и вроде бы почти убеждал себя, что им не нужны «брачные цепи». А затем наступал один из таких вот моментов, и ему страшно, до паники и чего-то давящего в груди хотелось официального, закрепленного в документе права на Николаса. Хотелось, чтобы Никки носил его кольцо, не снимая.
А началось все не так давно, они смотрели новости, где мелькнул репортаж о бракосочетаниях гомосексуальных пар, Ник пофыркал и спросил Салливана, намерен ли тот жениться, когда им обоим будет за пятьдесят, как тем парам. Брен в том же легком шутливом тоне ответил, что он-то хоть сейчас. И слово за слово все перешло в шутку. А затем однажды, встретив своего коллегу в ресторане, Николас представил Брендона своим мужем. Возможно, опять шутя, но тот с тех пор не мог перестать думать об этом. Ему хотелось снова услышать, как Никки произносит «муж, мой муж, супруг». Он так этого хотел, столько раз представлял, что невольно стал болезненнее воспринимать мелочи, которые, по его мнению, могли пошатнуть желанный статус.
Для обиды не было повода.
Черт! Порезаться безопасной бритвой! Давно с ним такого не случалось.
Одетый Николас сидел на заправленной постели и крутил в руках телефон, он даже не заметил порез Брена. Что-то случилось.
- Кто звонил? – Брендон не мог обижаться на него такого.
- Мама, - Ник опустил голову.
- Хм, и как они? – теперь все понятно, хотя как раз отношения партнера с родителями Салливан понять не мог. Те будто нарочно мучили сына – еще раньше после каждого такого звонка Николас долго приходил в себя, хуже спал, мало ел и вяло отвечал на ласки. Брен многое мог бы простить этим людям, но не то, что они вгоняли его Никки в депрессию.
- Отец попал в аварию.
- Сильно пострадал? Едем к ним? Я закажу билеты? – на самом деле он волновался только о Нике. Ну, и немного о том, что наступила пора встретиться с Гарриганами лицом к лицу. Как бы там ни было, одного он его не отпустит.
- Нет.
Брендону, который уже прикидывал, есть ли рейсы с минимумом пересадок, показалось, что он ослышался. Как бы ни вели себя его родители, Николас был к ним очень привязан гораздо сильнее, чем, по мнению Салливана, они того заслуживали.
- Только сотрясение. Идем завтракать или сразу купаться? – ровный, тихий, дрожащий от напряжения голос.
- Никки, может лучше…
- Господи! Да какого черта все говорят, что для меня лучше?! Почему я не могу делать то, что сам хочу?! – Гарриган швырнул телефон в стену и, вскочив с кровати, наступал на Брена со сжатыми кулаками и белыми от ярости глазами. – Я долбанную уйму дней ждал этот гребаный отпуск! Я хотел трахаться с тобой днями напролет! Так какого же какого… - он бессильно ударил Брендона в плечо и зарыдал.
- Никки, ну, что же ты, Никки… - Брен укачивал его, все еще воюющего, в объятиях, целовал волосы на макушке. Это все напряжение последних дней. Дети, звонки, совпадения – этого было слишком много. – Ты просто устал, дай-ка я… - поднял, отнес судорожно вздыхающего Ника на постель, придавил собой. – Ты мой маленький шотландский Чертополох, моя kisunia скажи, что ты хочешь, скажи, и мы это сделаем.
На «Чертополохе» Николас перестал брыкаться и теперь задерживал дыхание, пытаясь успокоиться, Брендон помог поцелуем, гладя его по голове, плечам. Ник несильно прикусил чужой язык и отстранился, блестя влажными глазами, затем взял руку Брена и заворочался, пытаясь положить ее себе на задницу.
- Пожалуйста, давай займемся сексом. По-настоящему. Пожалуйста, ты же видишь, я с ума уже схожу! – у него дрожали губы.
- Мы сделаем так, как ты захочешь, Никки, - он стащил с любовника шорты с трусами и к обоюдному удовольствию помял ягодицы.
Николас обхватил его за шею и потянулся целоваться, тут же снимая с Брендона полотенце, лаская, наглаживая везде.
Подготовка прошла в спешке, потому что Ник требовал начать поскорее, и на себя лубриканта Брену не хватило – под рукой оказался только начатый тюбик, пришлось воспользоваться слюной. Никки тоже сплюнул ему в ладонь, а потом перевернулся, вставая на четвереньки. После недолгой приятной возни Брендон, придерживая и себя, и партнера, насколько смог медленно вошел. Ник дергался и шипел, чтобы он двигался быстрее, и очаровательно затих, стоило Салливану лечь ему на спину. С упором на руки получился идеально тесный контакт, и при этом можно было куснуть Занозу, наказывая за ценные указания. Каждое движение, дыхание любовника Брен чувствовал своей кожей, амплитуда небольшая, но пока в самый раз. Он легко покачивал бедрами и старался отвлечься от вздохов, стонов и ответных толчков Николаса – в голове уже образовалась тягучая пустота, еще немного и сорвет тормоза. Пришлось разогнуться, чтобы уменьшить количество соблазнов. Не сильно помогло. Никки потянулся за ним, но лег обратно после особенно удачной фрикции.
Подожди немного, я понял, что ты хочешь.
Та поза была их любимой, не самая удобная, требующая много терпения, сил и хорошей подготовки, она стала их первым разделенным удовольствием.
Брендон менял ритм, угол, сосредотачиваясь на правильности, техничности действия, прижимал к постели, пытавшегося подняться любовника, нет – мужа. Еще рано, Николас туговат. Не считал время, забыл обо всем, что недавно казалось таким важным, но на деле было всего лишь житейской шелухой. Забыл обо всем кроме своего Никки, которого знал, как никого другого. Его насмешливое, страстное, наивное божество из плоти. Божество, которому хочется принести кровавую жертву. Себя.
Николас снова попробовал разогнуться. Теперь можно.
Брен помог, поддержал, пока тот усаживался верхом ему на колени, приноравливался к ощущениям внутри. Пока прислонялся спиной к Бреновой груди, словно бы для отдыха. Пока он позволял растянуть это мгновение покоя, можно было легко целовать влажные ресницы закрытых глаз, чувствуя, какая жаркая под губами скула, спускаться к губам. Ведь не могут же они быть у взрослого мужчины сладкие как карамель?
- Давай, ну? – Ник взялся за его запястья.
С этой позиции начались их отношения, начался каждый из них заново.
Чуть отстранить от себя, но при этом обнимать, держать Николаса, чувствовать, как быстро тот подстраивается под заданный ритм, видеть, как наклоняет голову. Брендон не мог смотреть вниз – это слишком откровенно, слишком интимно для него сейчас. Он глядел вперед на взъерошенный затылок быстро задохнувшегося Ника. Тому тяжело, и ноги уже болят – Брен чувствовал короткие судороги, сводившие бедра. Нужно подтянуть Никки поближе к себе, пусть обопрется.
Николас нехотя - теперь он не мог приподниматься так высоко, как хотелось, коснулся спиной его груди, а затем и вовсе почти лег и голову запрокинул Брену на плечо. Вот так хорошо. Дышать жарко и сухо. Брендону все труднее двигаться - с каждым толчком приходится поднимать двойной вес, появилась тянущая слабость в мышцах. Но тут Никки уткнулся ему в шею и забормотал что-то: не фразы – отдельные слова. «Муж» - Брен прижал его родного ближе, «люблю» - повел ладонью к паху, понимая, что Никки совсем готов, чуть сжал яички и толкнулся как мог глубоко. И Ник вцепился в Бреновы запястья с силой, насадился жестче, мешая ладони партнера дрочить ему. Вот так – до сладкой боли, до отбирающей тело слабости.
Нет мыслей, нет слов и даже поцелуй – только невесомое касание неподвижных губ.

Николас завозился у него под боком, пришел в себя первым, как и обычно.
- Я прилипаю, - и перелез через Брена на чистую сторону. – Ох, ты ж! Теперь и здесь прилипаю.
Салливан приподнялся на локте, еще не полностью понимая, в чем проблема, взглянул на испачканную простыню и так же на автомате, загнув край, вытер попу партнеру. Под удивленным взглядом последнего придирчиво осмотрел результат и убрал последнюю каплю с ягодицы.
- Брен…
- Сейчас. – Вытянул из-под Ника грязную, нашел в ногах скомканную, но зато чистую простыню. Все, можно спать.
Он уже чувствовал затягивающую поволоку сна, когда его бессовестно потрясли за подбородок.
- Ммм? – спать! Спать! Он уже почти.
- Слушай, ты же мне сейчас зад вытер.
- Завтра, Никки. Потом. – Ну, вытер, чему он удивляется? Раньше бывало, вылизывал. Спать!
Но Ник зашевелился и со второго раза, чувствительно толкнув Салливана локтем в бок, выбрался из их спального кокона. Сел на край кровати спиной к партнеру. Обиделся?
Со сном придется повременить. Брендон погладил согнутую спину, за бок потянул к себе.
- Ничего, ты спи, - тихо, сдавленно. – Я в туалет.
- Никки?
Тот нашарил полотенце и попытался завернуться в него. Брен не позволил.
- Никки, что?
Гарриган выпустил махровый край и, обернувшись через плечо, посмотрел на партнера. Потерянным, слишком больным взглядом.
- Прости меня, Брен. Не надо, - не разрешил подняться навстречу. – Просто послушай, ладно? Ты и так после всего, что было, считаешь меня долбанным истериком. Не надо, не спорь. Я могу быть другим, я могу стать для тебя нормальным, равноценным партнером – тем, кому ты сможешь доверять. Правда, могу.
Салливан помотал головой. Ему это почудилось?
- Да что с тобой?
- Но иногда я просто не в силах удержаться, - Николас, кажется, не заметил вопроса. – Знаешь, я ведь раньше никогда не позволял себе плакать при ком-то или вымогать объятия, поцелуи, секс. Маленький джентльмен должен вести себя прилично. И я вел. А ты, даже не спрашивая, взял на себя всю ответственность и никаких правил не установил. Вообще ничего не требовал, а только каждый день ласкал и говорил, что любишь, хотя совершенно не знаю за что вдруг. Я когда понял, что ты мне все позволяешь, стал вести себя, как капризный ребенок – просто потому, что мог. Это же так приятно: иногда побыть единственным, особенным, и чтобы тебя баловали. Я привык к этому. Уже даже перестал ждать, когда тебе надоест, и ты меня вышвырнешь со всеми капризами и проблемами. И привычно перетягиваю одеяло на себя: ты за мной ухаживаешь, словно у нас медовый месяц, уступаешь в спорах, делаешь, что ни попрошу, и секс всегда лучше, чем это вообще возможно. Ты прости, что я не такой, каким должен быть для тебя.
- Никки, – Брендон, наконец, попал в паузу и пытался подобрать слова. – Все же не так! Ты с чего это вдруг?
Тот пожал плечами, промолчал и еще больше сгорбился.
- Мы вместе. И у нас этот, как его, баланс! Ты вовсе не капризный. Ты…
- Игрушечный? – помог Ник.
- Идеальный, - убежденно продолжил Брен, сильнее потянув его к себе. – Ну, и немного игрушечный. Мне это нравится.
- Еще бы, - невесело улыбнулся ему Гарриган. – Вот только ты не спешишь рассказывать плюшевому коту о своих проблемах.
- Не понял?
- Ты мне не доверяешь.
- Да, откуда ты… ? Это из-за того, что я отказался попробовать втроем? Или потому что выкинул те кошмарные трусы?
- Нет, не в этом дело, - Ник поморщился. – Ты все обо мне знаешь, видел во всех видах, это я даже не о сексе, а о себе ничего не рассказываешь.
- Ну, как же! – Брендон удивился еще больше. – Ты ведь спрашивал, и я ответил, помнишь?
- Помню, - деревянно согласился Николас. – На десятилетие тебе подарили велосипед, ты всегда хорошо учился и на работе дружественная атмосфера.
- Вот. А ты говоришь, не рассказывал, - Брен оставил попытки утянуть его в постель и сам перелег ближе.
- Конечно, игрушечному любовнику – сказочные истории! – тон язвительный, а взгляд больной, переживающий. – Почему ты не сказал, что велосипед был подержанный и все время ломался, что друзей в колледже не завел, что одна гарвардская сучка на работе постоянно под тебя копает.
- Но откуда ты знаешь? – туше. Салливан часто забывал, что его Никки может быть таким проницательным.
- Не важно. – Ник запустил пальцы ему в волосы и рассеянно помассировал. – Я только хочу стать партнером, которому ты сможешь все это рассказать.
- Ты такой. – Брен позже выяснит, откуда тому столько известно.
- Пока нет.
- Я не хотел тебя расстраивать.
- Разумеется. Потому что я должен оставаться веселой игрушкой.
- Ты мой муж, Николас.
Рука в волосах замерла, а на карамельных губах появилась очень мягкая улыбка.
- Я бы хотел им стать.
- Ты есть. Я уже давно думаю о тебе так.
- Знаешь, - Ник помолчал, наблюдая за ним, выдерживая паузу. – Я тоже.

И хвост

- Завтрак в номер, - сказал в трубку Салливан, наблюдая, как его супруг расправляет складки простыни.
- Вы имеете в виду ланч или обед, сэр?
Брен покосился на часы – ох, ничего себе!

Обед был съеден, после короткого перерыва на сон к первой скомканной грязной простыне присоединилась вторая, а затем и покрывало. И вот Николас нагой, прекрасный, податливый наглаживает ему живот и дышит в подмышку. В голове лениво мелькнула какая-то мысль, но когда так хорошо сосредотачиваться совсем неохота.
- Так ты доверяешь мне?
Было бы совсем хорошо, если бы не эти вопросы.
- Я же предлагал тебе быть сверху – ты отказался.
- Мне нужны другие доказательства, - Ник оставил засос ему на плече, хотя они договаривались не метить друг друга, пока будут ходить на пляж. – Расскажи о себе что-нибудь стыдное, грязное.
Он мог бы вспомнить немало стыдного, грязного даже омерзительного и тошнотворного, но совсем не хотелось вносить это в их тесный мирок. От таких вещей потом не получится отшутиться и забыть. Описать, как он пробовал аутоасфиксию или неудачный опыт с вибратором или как его посылку с порнухой по ошибке доставили соседке, и эта старая карга принесла ему открытую коробку? Всего лишь «частные» эпизоды, которые случаются у многих взрослых мужчин, но Брендона замутило от собственной слабости, трусости. Нет, это он не расскажет.
- Почему ты так странно отреагировал на этого Дага? – Гарриган почувствовал, как стало некомфортно партнеру, но если он сейчас отступит, то Брен так и закроется от него. Снова.
- Странно? – Салливан откашлялся.
- Да, мне так показалось. – Настаивать на обсуждении чего-то глубоко личного для Брендона Нику всегда было сложно и страшно. Однажды Брен отпустил себя и рассказал о Сисси, как же его тогда ломало! И Николас очень боялся, навредить, расшатывая эту без того неустойчивую конструкцию комплексов, сомнений, обид, но допустить, чтобы его теперь уже муж все держал в себе, он больше не мог. Хотя бы иногда, хотя бы с одним человеком нужно быть до конца откровенным.
- Ладно. – Что действительно странно, так это то, что для подтверждения доверия Никки требовал открыть нечто, способное убить всякую доверительность. – Знаешь, зачем я выходил утром?
- Кроме купания? – Ник придвинулся теснее, предчувствуя тайну.
- Да. Я хотел увидеть наших соседей, всю семью Дага. Раньше я с ними сталкивался, но не догадывался, что это они – мальчишка всегда их сторонился. А вот сегодня мать за что-то ему выговаривала на пляже. И я… ты не представляешь, какое это облегчение – я ее не знаю! Даже со скидкой на возраст.
- Ты думал…? – Гарриган приподнялся, изумленно глядя на партнера.
- Да. – Брен смущенно, словно извиняясь, улыбнулся.
- Но почему? Он же не похож, - Ник припомнил долговязую угловатую фигуру подростка, крупные черты. Не так уж и не.
- Я в его возрасте тоже искал зрелищ. Люди на отдыхе расслабляются, становятся менее осторожными, а я очень хорошо знал родительский дом, поэтому не попадался.
- С ума сойти.
Они долго молчали. Брендон уже сожалел, что разоткровенничался - Ник все еще не смотрел на него, видимо приходил в себя. Вдруг он почувствовал легкую щекотку – Гарриган где-то раздобыл небольшое перышко и водил им по его телу.
- Не надо, Никки, - попытался отогнать пытающую руку.
- Не буду, - тот задумчиво стал щекотать себя. – Спасибо, что ты со мной, Брен.
Уже стемнело, а они так и не выбрались никуда.

Николас проснулся от того, что стало прохладно, не открывая глаз, он натянул на плечо то, чем был накрыт и пошарил вокруг в поисках своей любимой грелки. Да где же ты?
Вот теперь он точно проснулся. Один. Это становится закономерностью, нехорошо.
Из ванной послышался плеск, Ник взглянул на часы. Самое время мыться – четверть пятого утра. Но черт его подери, если он не залезет в душ к Брену на этот раз!
Гарриган осторожно приоткрыл дверь, жаль муженек не поет в душе, голос-то приятный… Так.
- Ты что это делаешь?
В ванной много чего можно сделать при наличии фантазии – Ник сам в этом не раз убеждался. Но Брендон. Он там стирал. Вот просто стоял, скрючившись, над раковиной в одном белье и застирывал гостиничные простыни.
- Да… ничего особенного, - даже покраснел и отвел глаза.
- Но зачем?
- Мы их довольно сильно испачкали, - Брен не мог продолжать под его взглядом, поэтому закрыл воду и застыл, не зная, что делать.
- Так ведь есть же прачечная! Есть люди… - Николас хотел продолжить «которым за это платят», но вдруг понял. Понял почему Брендон проснулся ни свет ни заря, чтобы смыть сперму и лубрикант с постельного белья. – А можно, помогу? – Подошел поближе, просительно погладил замершего партнера по спине. – Буду пятна отыскивать.
Чистота и порядок в доме были непременным условием для Салливана: никаких тебе помою завтра или потом уберу. Однажды разозленный чем-то Николас провел эксперимент: ходил с бутербродом по квартире, роняя крошки и кусочки. А затем наблюдал с дивана, как любовник, ни слова ему не говоря, едва не на коленях все подбирает. Гарриган тогда разозлился еще больше на эту безответность. На то, что партнер чувствует себя с ним слугой.
Со временем ситуация немного выправилась: Ник мог показательно оставить на столе грязную чашку и получить за это ощутимый шлепок. Брендон научился наказывать его за нарушение порядка. Но оба понимали, что от детства в качестве «подай-принеси» это не поможет.
Так что теперь доктор Гарриган, сидя на краю ванной, копался в ворохе мокрого гостиничного белья и, найдя запачканный участок, протягивал его мужу. В конце концов, эти люди, которые им стирают, тоже чьи-то «Брендоны».

Для завтрака было еще рано, и они сразу отправились на пляж. Тот оказался совершенно пуст: киоски еще не открылись, никто не собирал банки и забытые полотенца. Салливан тут же оценил перспективы и потянул Ника на себя, укладываясь прямо на песок. Никки очень охотно устроился сверху, целовал все настойчивее, а затем провел раскрытой ладонью по его груди, животу, залез в брюки.
- Мы ведь не упустим такой шанс, а? – он хитро улыбнулся и прикусил губу.
- Могут увидеть, - слабо возразил Брен, вытягивая шею за поцелуем и слабея еще больше от того, как любовник прогибает поясницу под его рукой.
- Я хочу тебя, - шепнул Никки в его приоткрытый рот.
Какое там наказание в этой стране за гомосексуальный половой акт в общественном месте: тюрьма, заоблачный штраф, казнь? Мелочи, в самом деле! Брендон выполняет супружеский долг, и пошло оно все!
Свернутые полотенца под спину Нику, очень не хватало смазки, хотя они хорошо поработали вчера, и теперь получалось легче. Никки обхватил его ногами и больно вцепился в плечи - кое-кто нервничал, несмотря на свою показную смелость. Едва Брен приноровился и установил подходящий ритм, как партнер весь выгнулся под ним, задрожал и кончил, разрывая ворот его футболки.
Мягкий, ленивый после оргазма Николас улыбался в поцелуй, но отпускать не спешил.
- Ты же еще не. Продолжаем.

К тому времени, как на пляже появился кто-то еще, они оба уже имели вполне пристойный вид. Только у Ника не сходил со скул лихорадочный румянец удовольствия, а Брену пришлось выкинуть футболку.
- Ну, что окунемся?
Дальние буйки потеряли свое пугающее свойство для Гарригана, но он по привычке подержался за один, пока Брендон, захвативший маску, нырял неподалеку.
- ОЙ! – он, конечно, знал, чьи это шуточки, но, когда тебя в море кусает за пятку что-то невидимое, каждый захочет влезть на буек.
- Не буду! Больше не буду!- тот вынырнул рядом, смеясь и поднимая руки в знак мира.
- Ты! Дай только добраться до берега! – Николас без особой злости лягнул воду.
Чтобы искупить вину Брен доставил его на сушу.
Ник накренил зонт так, чтобы получить больше тени, и еще раз намазался маслом от загара везде, где смог достать. Вот вылезет Салливан, нужно будет его припрячь посодействовать в труднодоступных местах. Мимо прошли два прелестных кукольных создания, и он уже приготовился вздыхать им в след, но судьба приподнесла редкий в таких случаях подарок – девушки заняли соседние лежаки. Где их и накрыло волной шотландского остроумия. Гарриган сознавал, как это выглядит со стороны, но, во-первых, он физически не мог перестать флиртовать, если было с кем. А во-вторых, нанося масло на следующую пару симпатичных ножек, он больше заводился от мысли, что вот-вот муж возьмет его за ухо, и, извинившись перед дамами, отконвоирует в номер для допроса с пристрастием. Ради бешеной ревности и потерявшего над собой контроль Брена, он был готов пожертвовать ухом.
- Что это там? – девушка выпрямилась на шезлонге и вглядывалась ему за спину. В море.
Люди на пляже заволновались, куда-то пробежали двое парней в оранжевых жилетах, кто-то крикнул: «Он тонет!». И Николас, обернувшись, кинулся к воде. Он с трудом добрался до кромки – все время на пути кто-то попадался, кажется, он целый час преодолевал этот десяток метров. На мелководье спасатели просили всех выйти на берег, и Ника дальше не пустили. «Только бы не. Только не он. Господи, пожалуйста! Я больше никогда не взгляну ни на кого другого».
Маленький, по сравнению с качками из Службы, он метался перед человеческим барьером и, приподнимаясь на носках, высматривал в безразличной зеленоватой глади родную макушку.
- Сэр, туда пока нельзя. Сохраняйте спокойствие.
И тут он заметил Брена, тот выходил из воды немного правее и здоровенный спасатель его загораживал. Николас бросился бегом вдоль берега, спотыкаясь и отталкивая кого-то с дороги. «Жив».
Еще на бегу, он увидел, что Брендон тащил бледное в синеву тело. Кто-то протягивал аптечку и кислородную подушку. Но Салливан, едва выйдя на песок, перевернул свою ношу и потряс за ноги, тот закашлялся, и из него полилась вода. Парни в оранжевом подхватили, помогая, укладывая на носилки, ну, конечно же, это Даг. Кто еще? Ник резко остановился, зарываясь стопами в песок, ему вдруг стало стыдно кидаться мужу на шею перед толпой людей, и он, пройдя последние шаги, уткнулся ему в плечо, будто упал. Закрыл глаза, чувствуя, как Брен его обнимает за плечи, сейчас поднять бы голову, взглянуть в ответ, но Никки не мог открыть глаза.
Спустя несколько минут, они сидели рядышком на том же шезлонге, дети и взрослые снова купались, казенное полотенце, которое кто-то предложил Брендону, уже почти целиком перекочевало на Николаса, а тот все не мог выпустить руку партнера, хотя и маскировал это под массаж.
- Он сперва придуривался, а потом нахлебался всерьез. – Брен потер его пальцы в ответ. – Ты что так разволновался?
- Как тебе объяснить? – если он сейчас запретит партнеру вообще приближаться к воде, это будет очень странно?
Вмешалась третья сторона.
- Кхм, мистер, э, мистер, - перед ними мялся какой-то крепкого вида мужчина в «гавайских» шортах до колен.
- Салливан, это доктор Гарриган - представился Брен. Ладонь он протянуть не мог – за правую держался Ник. – Мы с вами соседи.
- Дуглас. То, что ты сделал для моего пацаненка, это хороший поступок для… кхм, - папаша смутился, но, судя по тому, как он отводил глаза от их с Николасом объятий, пропущенное слово не оставляло вариантов.
Гарриган посмотрел на этого поборника традиций, представил какой сюрприз ждет того в будущем от сыночка. И ему даже немного полегчало.
- Пойдем домой, - попросил он, прерывая монотонную речь Брендона о долге человека и гражданина.

В холле отеля Салливана отвлек администратор с прежней жалобой на «шум», а Ник, наконец, смог выпустить руку партнера и малодушно сбежал. Поднимаясь следом, Брен потирал намятую «массажем» ладонь и думал, стоит ли подшутить и сказать, что их выселяют?
Но войдя в номер, он перестал понимать, кто над кем собирается шутить. Возле постели стояли раскрытые чемоданы, в которые серьезный Николас совершенно серьезно закидывал их общие вещи. Хм?
- Хватит с меня отдыха, - белье комком полетело на обувь. – К черту море? – с отчаянной надеждой спросили Брена.
- У нас еще два дня тут оплачены и бунгало… - тот не знал хвататься ли за Ника или за одежду, которую он утрамбовывал.
- К черту бунгало!
- Но.
- К черту!
- Ладно. Как скажешь, – Брендон понял, что тоже устал. Ему, в самом деле, надоели эти постоянные битвы за здравый смысл и адекватное поведение. Может, и правда, все к черту? Он сел, а затем лег на кровать неплохо им послужившую, во всяком случае, последние сутки. Закрыл глаза, чтобы не видеть издевательств Гарригана над их гардеробом. Судя по звуку, Никки заталкивал свои ракушки поближе к его ноутбуку. Пусть. Он ничего не будет делать. Совсем ничего. А когда они вернутся домой, напьется в доску.
Постель прогнулась под весом еще одного тела.
- Брен, - легкий «чмок» в угол рта. – А ты сам что хочешь?
- Ничего. Если тебе надоело – давай уедем, - Салливан не менял позу и едва шевелил губами.
- Я же так, с горяча ляпнул, ты же знаешь, - Никки начал его поглаживать по лицу, взволнованный этой инертностью.
- Ты все собрал?
- Я назад разберу, ты только скажи! Брен? – объятие Николаса впервые за долгое время осталось без ответа, и он, испугавшись, залез на партнера, обхватил всего. В этом положении и заснул.
Брендон дождался, когда дыхание мужа станет ровным и спокойным, осторожно сместил его на постель и, наконец, обнял. Тихо поцеловав своего Чертополоха в висок, Салливан улыбнулся – тоже мне манипулятор. Они остаются. Море. Никки.

запись создана: 14.02.2013 в 19:05

@темы: Ё-моё

---

Это все из-за них.

18.02.2013 в 16:43

Пишет  schigo:

И всё

@темы: Красотень

---

Нет слов, уважаемые леди и сэры!

18.02.2013 в 19:36

Пишет  ~Danu~:

Макбет
Фото со спектакля.

Плохонькие по качеству, но очень экспрессивные.
Мне страшно на это смотреть.

'Is this a dagger I see before me?'
James McAvoy on stage this weekend in Macbeth

(с)


(с)

UPD
Продолжаем. С одной стороны, меня это пугает, с другой — жутко хочется это увидеть.
Во что превратили нашего милого, доброго Джейми?

+3

(с)

@темы: МакКавай

---

Вот так все и было. Согласны?))

15.02.2013 в 19:20

Пишет  Bunburyist:

Чарльз и Эрик в кровати, нервных просим не смотреть

@темы: Шотландско-ирландское порно

---

24.media.tumblr.com/dc1da6e4817da5766bd879b3096...
24.media.tumblr.com/377f94e40848b1cc431e67492e9...

---

"Штуки" и терки на ФБ.

09.02.2013 в 05:55

Пишет  tmriddle:

Ачивки про Хеллфайр
Посвящается доброй фандомной традиции прийти на мультифандомный челлендж, написать в первую же выкладку много про Хеллфайр и слушать вопли “а где черики”/“а где комиксы”. Ответ на два этих таких разных вопроса, кстати, один: где-то в благой параллельной вселенной, в которой именно те, кому это интересно, писали что-то в выкладку.
А у нас Шоу. Надо, по-хорошему, по рипаэлям ещё накидать.

<img src="http://i.imgur.com/86i9zhG.png">	<img src="http://i.imgur.com/AgqzzpK.png">

<img src="http://i.imgur.com/b51zxPR.png">	<img src="http://i.imgur.com/hUeCoi1.png">
<img src="http://i.imgur.com/rrwiJIt.png">	<img src="http://i.imgur.com/5CpRUi2.png">

@темы: Ни о чем

---

Кажется, я люблю эту женщину!)

04.02.2013 в 23:24

Пишет  Halloween:

Вот что)
Нет, я ж правда старалась...
Даже как-то стесняюсь предположить реакцию Быстрика на такой "шедевр". Может упадет под стол едва дыша от ужаса?Самой мне уже кажется, что это не баннер к фику Мелочи, заставка отечественного сериала "Из Ирландии в Шотландию через СССР по шпалам и с любовью", от создателей Кармелиты и Гранатового браслета, в роли Фаси Бендерова и Мака Эвоева - Сережа Безруков
Кто-нибудь отберите у меня ФШ

@темы: Шотландско-ирландское порно

---

Пытаюсь сделать подарок)))

 Rory is here. С Днем Рождения тебя! Не буду желать еще мучений ибо боюсь "пересолить")))
Исполнение 7-29 на кинках))

2800 слов

Чарльз был влюблен в Средний Запад. Это было любовью, мечтой мальчика, который путешествовал вместе с героями Лондона, болел от насмешек над Дон Кихотом и строил тайком в саду типи, сверяясь с книгой Томпсона. Поэтому совершенно не странно, что бытовавший в студенческой среде Оксфорда того времени романтический, благодаря Сэлинджеру, ореол страны возможностей очаровал молодого перспективного философа от генетики. При этом, как большинство мечтателей, Чарльз любил Штаты и путешествия заочно, сидя у камина с книгой и, вероятно, так бы продолжалось, не встреть он Эрика Леншерра.
Эрик заставил его действовать.
Своим безрассудством Леншерр вынудил Чарльза Френсиса Ксавье поступать столь же, если не более безрассудно.
Своим упрямством Эрик открыл в нем грани дипломатии, о которых Чарльз только догадывался.
А уж энергичность нового друга вдохновляла не только Ксавье.
Хотя о том, что они друзья не знал никто кроме Чарльза. Даже Эрик. Некоторая отстраненность его была лишь вопросом времени - профессор со всей серьезностью решил заняться этим. И в самом деле, уже через несколько дней Леншерр читал газету в общей комнате, где к нему рискнул обратиться Хэнк. Гениальное изобретение МакКоя, которое тот создавал, рассчитывая, что где-то в мире есть телепаты, было почти закончено. Ключевое слово «почти», потому что реальность никак не хотела копировать теоретические выкладки. Хэнк считал, что ситуацию можно поправить, заменив базовые графитовые пластины на металлические. Оставалось только выяснить состав, толщину, форму и расположение их. Всего-то! Но МакКой хоть и соответствовал имиджу зубрилки, умел ценить свое время и нервы, поэтому потоптавшись около кресла с металлокинетиком, озвучил свою просьбу.
Свое первое свидание с Церебро Ксавье не забудет никогда: ощущение всесильности, общности, ожидание будущего, которое уже сейчас принадлежит ему.
Без Леншерра вклад Чарльза в поиск мутантов так и ограничился бы работой под куполом аппарата, а детские мечты, равно как и взрослые надежды остались бы только в форме фантазий.

Очевидно, к указателям на дороге стоило приглядеться получше, тогда им не пришлось бы останавливаться на ночевку в местечке с гордым названием Париж. Эрик насмотрелся на местный колорит, пока пытался добыть им еды и высказал мнение, что здесь вряд ли кто-то знает о французской столице, а может и о самой Франции. Гостиница без вывески оказалась под стать колориту, но Чарльз заявил, что уже ног не чувствует из-за длительного сидения.
- Ну, есть у меня комната. Одна есть, - очень медленно, не переставая при этом жевать и ковырять в ухе, произнес хозяин заведения.
- Нам нужно две!
- А две нету.
Чарльз тщательно подсчитал стигмы, которыми этот мужчина неопределенного возраста был весьма богат, профессорским глазом оценил асимметрию лица и форму черепа. Вот куда нужно студентов на лекцию возить! Он уже почти готов был начать расспрашивать хозяина гостиницы о его родственниках, но тут Эрик протянул ему единственный добытый ключ.
- А ты?
- Я в машине переночую.
- Брось, поместимся, я уверен.
Уверенность слегка пострадала от столкновения с реальностью в виде небольшой комнатушки с полуторной кроватью. Но Чарльз взбодрился мыслью, что таковы и есть будни путешественника.
Он всегда мечтал путешествовать, вот именно так, чтобы была долгая, пыльная дорога, уходящая в горизонт, низкопробные гостиницы и верный попутчик. Но Чарльз вполне отдавал себе отчет, что никогда на подобное не решится, и его «скитания» ограничивались летними поездками на побережье. Теперь же с Эриком все выглядело таким идеально несбыточным, что Ксавье невольно принялся испытывать реальность. Что будет, если Чарльз с его скромным опытом вождения возьмет на себе ночную поездку? Как успокоить, не применяя внушение, бросившегося на них из темной подворотни полоумного бездомного? Каково жить в смежных комнатах с общей ванной, заходя в которую, он неизменно натыкался на бреющегося, чистящего зубы и даже принимающего душ Леншерра? Чарльзу никогда не приходилось делить с кем-то столь личное жизненное пространство, и теперь это смущало, но также и возбуждало любопытство. Тщательно заперев дверь, он мерил забытые Эриком рубашки, вытирался влажным, с запахом чужого тела полотенцем и осторожно трогал опасную бритву странной формы. Это так странно - чувствовать кого-то столь близко, когда ты наг и беззащитен.
Самый молодой профессор за всю историю Оксфорда оставался девственником в свои 26лет.
Чарльз был здоров физически, и потребности у него были самые, что ни на есть здоровые, но особенность, дар, мутация, без которой он себя уже и не помнил, вносила коррективы. Виртуозно флиртующий, обходительный, прекрасно знакомый с теорией соблазнения Ксавье не находил в себе желания лечь обнаженным в постель с девушкой, которую больше происходящего волнует утопический «мир во всем мире» или цвет новых обоев или комендантский час в общежитии. Нет, Чарльз вовсе не считал себя образцом мужественности, но предпочел бы, чтобы во время близости его подруга думала все же о нем, о них. Возможно, для кого-то это несущественно, вот только не для телепата с фамилией Ксавье.
- Ты пойдешь в душ? – Эрик принес из машины сумки с вещами, достал полотенце – вряд ли местный сервис подразумевает стирку за постояльцами.
- После тебя, - Чарльз расшнуровал обувь и с наслаждением вытянулся на постели.
- Смотри не усни.
За тонкой дверью послышалось гудение труб, затем шум воды и невнятные ругательства Леншерра – видимо, ржавая пошла. Чарльз улыбнулся, уже придремывая, и подумал, что ему очень повезло с попутчиком. Эрик бесценен, без него не было бы странных встреч, диких ночевок, этого неуютного комфорта, который так приятно делить пополам. Эрик. Ксавье невольно представил, как тот раздевается в тусклом желтом свете ванной, встает под струи воды, водит ладонями по телу, намыливая шею, грудь, подмышки. Рука с куском мыла скользит ниже, неужели у Эрика и правда такой мускулистый, жесткий живот? И эти волоски, упрямые завитки в паху. Ох, кажется, воображение Чарльза польстило Леншерру. Но важно другое, что сам Чарльз, если бы это его рука сейчас держала Эриков… если бы именно Чарльз придерживал пенис и намыливал мошонку, то он бы обязательно сжал бы пальцы чуть крепче. Он бы двинул ладонью, в которой держал чужой член. И двинул бы снова. Неизвестно почему, но ему очень хотелось так сделать.
Ксавье повернулся к стене, затем на живот, однако не смог избавиться от картинки и ощущений, щекочущих ему пальцы своей реальностью.
За хлипкой дверью протяжно выдохнул Эрик.

Нет ничего предосудительного в том, чтобы двое взрослых мужчин по воле обстоятельств ночевали в одной постели.
Чарльз проснулся с пониманием, что ему что-то давит на грудь, это оказалась всего лишь рука спящего рядом Леншерра. А затем телепата настигло понимание кое-чего еще.
Эрик спал не просто рядом, а вплотную, и его объятие было братским и невинным по сравнению с тем, как жарко он дышал Чарльзу в затылок, заставляя профессорских мурашек в экстазе бегать по профессорской же спине. Однако более прочего телепата смутило, да просто повергло в шок, то, что плотно прижималось к его ягодицам. Эрик – молодой здоровый мужчина, сейчас утро. Ничего странного. Ничего, кроме того, что его стояк прижат к заднице Ксавье, и тот чувствует его жар и твердость через несколько слоев ткани.
Чарльз бы задрожал, если бы не боялся разбудить друга. Хотя в этом положении странно говорить о гипотетической дружбе. Нужно аккуратно освободиться, но как? Впереди стена и чтобы подняться ему придется немного, совсем немного, но все же податься назад.
Эрик что-то простонал во сне, прижал Чарльза к себе и зашевелился, просыпаясь.
- Спи! – приказал телепат раньше, чем успел подумать.
Леншерр покорно уронил голову на подушку, позволил ему расцепить ослабевшие объятия и вылезти из общей постели.
А что еще он мог сделать? И главное, что делать теперь? Просто позволить проснуться, чтобы Эрик обнаружил свое состояние и понял, как именно они лежали этой ночью? Заставить его забыть, но что именно? К сожалению, отдавать команды отдельным частям тела Эрика Чарльз не мог. Он еще некоторое время рассматривал спящего, а затем скрылся со своими вещами в ванной.
- Просыпайся.
Когда Ксавье вновь вернулся в комнату, Эрик уже был на ногах, по-утреннему бодрый и сосредоточенный как обычно. Он готовил для них нехитрый завтрак из трех видов консервов, подогреть которые было совершенно несложно для металлокинетика.
Если у Леншерра и имелись вопросы относительно произошедшего, он их не озвучил.
Снова друзья?

Хотя это и была довольно странная дружба, Чарльз высоко ценил ее. С друзьями у него не складывалось, так же как и с любовницами – знать, что и зачем нужно от тебя другому человеку, вероятно, лучший антидот от любых отношений.
А Эрику ничего не было нужно от Чарльза.
Леншерр считал их дружбу временной необходимостью и прямо заявлял об этом, он и самого Ксавье воспринимал как изнеженное кабинетное растение. Однако при всем этом Эрик признавал за Чарльзом ряд качеств, которые невольно ценил даже больше, чем свой опыт бродяги, ищейки и убийцы. Ценил с поразившим телепата трепетом искалеченной души, не верящей, что подобное еще можно встретить.
Чарльз не думал, что в нем есть все то, что так привлекает и отталкивает Эрика, но тот не ошибался в людях, как не ошибается в них одичавший пес.

Следующая гостиница оказалась ничем не лучше «Парижской», разве что кроватей в их номере было две. Ксавье запретил себе подглядывать. Честно запретил. Но не смог удержаться и снова представлял Эрика в душе, а когда тот в его воображении повернулся к зеркалу, рассматривая старый шрам на пояснице, Ксавье тихо заскулил в подушку. Он почти до боли хотел прикоснуться к этому шраму, к коже, к Эрику.
Откуда? Откуда это в нем, почему так стыдно и сладко думать о том, кого он сам называет другом? Отчего так больно и хочется не то прикоснуться, не то сбежать?
- Чарльз, ты идешь? – шепотом спросил Леншерр, склонившись над ним.
А Ксавье послал себе проклятие за то, что притворяясь спящим, неплотно прикрыл веки и теперь видел загорелую кожу чужого бедра и полотенце, не скрывающее форму Эриковых гениталий.
Леншерр послушал мерное дыхание, которое Чарльзу стоило большого труда сохранить, и отошел к своей постели.
А затем он снял полотенце, окончательно лишая телепата возможности заснуть.

Пасмурное небо и многочисленные облака к вечеру сменились темным, насколько хватало глаз, сводом и проливным дождем. Стена воды оказалась такой плотной, что нельзя было даже разглядеть указатели, а Эрик дважды едва не съехал в кювет.
- Впереди город, - почему-то вопросительно сказал следящий за дорогой Леншерр. – Заночуем.
Чарльз попытался «услышать» столь характерный для человеческого поселения шум многочисленных мыслей, но, вероятно, из-за ливня не «расслышал» ничего.
Их встретила темнота еще более густая, чем на равнинной дороге, еще более одинокая и угрожающая. Города-призраки не редки на Среднем Западе, но им раньше не попадались.
- Может, вернемся на шоссе и переночуем в машине? – Чарльзу стало жутко в этом «немом» для него месте.
- Да ладно! Неужели тебе никогда не было интересно, как выглядел бы мир без людей? – а вот Эрика мертвый город совсем не пугал.
- Там вообще никого?
- Похоже на то, - Леншерр чувствовал алюминий ложек, латунь дверных ручек, проржавевшую сталь гвоздей в ступенях – этот металл давно не ощущал человеческого прикосновения. – Подожди немного, я сейчас вернусь, - и, хлопнув дверцей, вышел в дождь.
Телепат плотнее завернулся в пиджак и невольно «зацепился» за Эрика – тот искал им ночлег поудобнее, что оказалось непросто – домишки как на подбор были немногим лучше трейлеров. Наконец, Эрик выбрал. И Чарльз чуть не вскрикнул, когда их Кадиллак вдруг тронулся и повез его туда, куда хотел Леншерр. Здесь Эрику не нужно было скрывать свои способности.
- Не отель, но, думаю, мы неплохо устроимся, - две керосинки подлетели к ним, как ручные и Эрик, чиркнув спичкой, зажег их. – Здесь даже печка есть, - он кивнул на некое сооружение.
Чарльзу оставалось только сесть на подвернувшийся табурет и не мешаться под ногами, пока Леншерр растапливал странную печь, грел консервы и чай.
- Возьми-ка, - протянул походную кружку. – Чарльз, ты что замерз?
- Нннемного, - он только сейчас заметил, что его трясет.
- Раздевайся, все высушим, садись ближе к огню. Ну? – Эрик накрыл его одеялом. – Белье тоже.
Огонь, тепло, успокаивающе ровный темп мыслей друга – и вот уже телепат, попивая суп из тушенки, высунул из-под одеяла одну, затем другую ногу, грея стопы. Вот он шутливо толкнул в плечо Леншерра, запекавшего в углях картошку.
Вот Эрик легко поймал его за голую пятку и поцеловал стопу.
- Ох, - Чарльз испуганно дернул ногой.
- Щекотно? – Эрик и не подумал отпустить, наоборот, обхватил другой ладонью лодыжки и потерся носом о растопырившиеся от прикосновения пальцы.
- Пусти?
- Зачем? Чтобы ты опять подглядывал и заставлял меня мастурбировать на себя самого? Знаешь, это довольно неприятно – возбуждаться, когда хотел только помыться. Я отпущу, а ты и дальше будешь стонать и сопеть в подушку ночами?
Ксавье замер, наблюдая, как чужие пальцы поглаживают его голень и колено круговыми ласкающими движениями.
- Ты, который мог бы делать что угодно. Абсолютно все, что тебе вздумается, - Эрик говорил с какой-то иронией и непониманием. – Ты не решаешься ни приказать мне, ни просто удовлетворить свои потребности. Почему? Ты ведь хочешь.
- Это нечестно, - у Чарльза дрогнул голос. – По отношению к тебе.
- А к тебе?
Телепат не ответил не только потому, что не нашел слов, он вдруг четко услышал скрытые, неявные, но все более обретающие силу мысли Леншерра. Тот думал о том, что здесь, в мертвом городе, Чарльз почти беззащитен перед ним, почти так же беспомощен, как и обычный человек. Здесь Эрик был сильнее. Но это не принижало профессора, а возносило Леншерра, который теперь претендовал на равенство. И даже признавая, что это иллюзия, он все равно наслаждался этим ощущением, миром, местом, где казавшийся недостижимым Ксавье обрел плоть и мог принадлежать ему. Как и должно быть.
Эрик медленно, словно изучая, водил губами по коже Чарльза. Осторожно, чтобы не спугнуть целовал колени, его ладони прикасались к вздрагивающему телу под одеялом. Такого Ксавье хотелось успокаивать, беречь и ласкать.
- Я не сделаю тебе больно.
- Я верю. Тебе, - Чарльз легко провел по его волосам, плечам.
Он не мог не верить, «слыша», как Леншерр с неожиданным восторгом любуется им и предвкушает нечто, пока неизвестное Чарльзу.
Эрик выпрямился и стянул еще влажную водолазку вместе с майкой, открываясь взгляду телепата, расстегнул брюки, убедился, что Ксавье смотрит и уже готов прикоснуться.
- Пойдем в постель.
- Да. Да, - с возрастающей уверенностью повторил Чарльз и поднялся все так же в коконе из одеяла. Эрик заслуживал честности, Эрик заслуживал его наготы, но если пялиться на то, что открывала сползающая с бедер Леншерра ткань, ему нравилось, то вот обнажиться в ответ пока не получалось.
- Чарли.
Так ласково, с пристоном его никто не называл, и не обнимал так крепко, надежно, со смыслом. Поцелуй, легкое дыхание пощекотало кожу на виске, Эрик медленно повернул к себе его лицо, прижался губами к губам. Нужно ответить. Хотя в жизни профессора случилось много объятий, поцелуев и ласк, сейчас казалось, что не было ничего. Каждое прикосновение было впервые, и он безупречный знаток постельной теории совершенно не знал, куда девать руки, как следует лечь. Как целовать.
- Чарли, а я тебе вообще хоть немного нравлюсь? – спросили с притворной обидой.
- Нет, - серьезно ответил телепат, чувствуя, как отступает ложный страх. – Я тебя хочу.
- Скажи еще раз, - потребовал восхищенно глядящий на него, такого воинственного и свободного, Эрик.
- Я хочу смотреть на тебя обнаженного, хочу прикасаться и целовать везде, хочу нашу близость. Чтобы ты… имел меня. – Чарльз даже удивился, как легко и правильно он озвучил то, что сам не понимал. Ведь именно это происходило с ним, это он испытывал, этого желал.
Простые слова, но они оказались не только его признанием. Эрик, отстранившийся раньше, вдруг оказался совсем рядом и ни в глазах, ни в сознании его сейчас не было ничего кроме Чарльза.
Поцелуй, от которого шатнуло обоих, упавшее одеяло, горячие руки везде.
Чарльз нащупал шрам на пояснице и облапал напрягшиеся под его ладонями ягодицы, толкнулся в ответ на движение Эрика.
- Ляг.
И ничего, что это лишь узкий топчан, застеленный все тем же одеялом. Ничего, что Эрик собрал слюну в ладонь и дотронулся там, где Чарльза еще никто не касался.
Лампы парили рядом некоторое время, а затем опустились на пол – Леншерр не был уверен, что и дальше сможет удерживать их. Он сосредоточился, как можно деликатнее растягивая мышцы тесного хода, и не мог наглядеться на лежащее перед ним чудо.
А Чарльз ерзал, то разводил, то пытался свести бедра, вздрагивал совсем не от холода. Он, приподнимаясь на локтях, смотрел то на мерно входящие в его тело пальцы, то в глаза Эрику. И прикасался сам.
- Сначала будет немного…
- Я знаю, - и, отвечая на подозрительный взгляд, пояснил. – Читал.
Упоминание его «знания» заставило Чарльза фыркнуть насмешливо, но только раз, потому что затем он застонал и двинулся ближе к Леншерру, пытаясь насадиться глубже. Он застонал так сладко, призывно, что терпению и выдержке Эрика пришел конец.
- Чарльз, Чарли, давай-ка вот так, - он помог поднять колени выше к груди и развести их.
Неудобно, как же неудобно на этом чертовом топчане!
Чарльз напоминал себе, что нужно дышать и старался отвлечься от этих первых ощущений, как будто это было возможно. Да и ощущения были скорее необычными, чем неприятными. Эрик, удерживая себя на руках, медленно проталкивался, и телепат тихо млел от контраста этой осторожности и шквала желания, запертого у любовника в сознании.
- Можно сильнее, - почти попросил он.
Эрик двинулся, заглядывая ему в глаза и роняя капли пота на грудь.
- Можно, отпусти себя, - Чарльз хотел увидеть, узнать, каким тот станет если…
Их лежак страшно скрипел и устоял, наверное, только чудом, Эрик то наклонялся за поцелуем, то выпрямлялся, и тогда каждое его движение высекало из Чарльза крик, стон и беспомощное «еще». А потом дернулся, задрожал и вскрикнул сам Эрик, с последним движением смыкая ладонь на члене любовника. Чтобы закончить вместе.
Чарльз подвинулся и постарался укрыть обоих, ему хотелось смеяться от радости, ведь он-то знал – все еще только начинается.

@темы: Ё-моё

---

Еще микрошка) "О подарках"

Хэл, это тебе!))) За тот замечательный пост
Брендон/Николас
без нцы.

950 слов

Брендон не был особенно ревнив, да раньше у него и повода-то можно сказать не было. Разве можно считать ревностью досаду на то, что подружка-однодневка кого-то нашла? Нет, настоящей, грызущей, ослепляющей, отнимающей последний разум ревности Брендону ощущать не приходилось, зато он прекрасно знал, что такое тихая безответная ненависть. Это универсальное, по сути, чувство превосходно заменяло ему и ревность, и страх, и обиду.
Словом, к единожды виденной Энни Брен не ревновал, но кое-что ему категорически не нравилось.
- Заждался? – Николас такой светлокожий, что в темноте выделялся ярче, чем белье на нем. Белое.
Брендон с первого свидания не мог понять, откуда у любовника тяга к нижнему белью жутких расцветок. Алое, фиолетовое и, конечно же, желтое – открываешь ящик, и в глазах рябит. Но высказаться против этого чудачества Салливан так и не решился, хотя вздрагивал каждый раз, глядя на радужные трусы. А вот Энни быстро нашла слова, убедившие Николаса изменить предпочтениям. Брендон сперва порадовался, что теперь ничто не оскорбляет его вкуса, а затем вдруг понял, что в образе любовника ему кое-чего не хватает. Право же, это смешно! Не мог же он скучать по жуткому белью, которое сам бы никогда не надел, да даже на тряпки бы не пустил? Не мог. Но видеть на Николасе обычные, ничем не примечательные трусы оказалось как-то неправильно и тоскливо.
Так и вышло, что Салливан тихо возненавидел бывшую девушку Ника, ну спали они вместе, что с того? Вот ее вмешательство в любимый Брендоном имидж – это зло! Полный негодования он и не заметил, как, прогуливаясь в перерыв, завернул в магазин мужской одежды, потом в другой, но все что там предлагали было либо классически тусклым, либо в сердечках или с флагом. Плюнув на здравый смысл, Брен заглянул в магазин приколов, но и там ему ничего не понравилось. Наконец, с помощью всезнающего интернета он нашел заведение с нужным ассортиментом, но заказывать с доставкой не стал, решил выбрать лично. А купить в Нью-Йорке желтые мужские трусы оказалось сложнее, чем наркоту, оружие и проститутку – все это успели предложить, пока он после работы добирался по указанному адресу. И вот девушка с тремя тысячами и одной косичкой и таким же количеством пирсинга выложила перед ним в ряд именно то, что Брен искал.
Николас уже был дома и стойко берег для него последний бокал особенного вина. Сегодня это была Рицина. В спиртном он в отличие от Брендона хорошо разбирался, но пил редко, потому что каждая купленная им бутылка обходилась в маленькое состояние.
- Попробуй! - сразу после приветствия предложил Ник. В рамках борьбы с пивом и энергетиками он пытался приучить Салливана к дорогому алкоголю.
Брен послушно сделал глоток, на его взгляд, это вино ничем не отличалось от того, что было в прошлый раз, но он со знанием покивал и похвалил «букет». Самым лучшим из того, что он пробовал, оставалось то, белое, которое слегка перебравший и оттого особенно ласковый Николас вливал в его рот из своего через поцелуй, но вряд ли тогда имел значение собственно вкус вина.
- А у меня тоже кое-что есть для тебя, - Брендон снял пальто и разулся – им обоим нравилось ходить по дому босиком.
- О, подарок? – Ник напряженно, быстро осмотрел его, заметил пакет и немного расслабился.
Приучить Гарригана к тому, что сюрпризы чаще бывают приятные, у Брена пока не получалось – любовник все время ожидал подвоха. Тому «шутнику», из-за которого Никки так вздрагивал, Салливан с удовольствием разбил бы лицо. А вот это желание подпитывалось отнюдь не его универсальной ненавистью, которая всегда оставалась бездейственной. Брендон ощущал странную, кристально прозрачную уверенность в том, что за жизнь, здоровье и просто комфорт Николаса он убьет без сомнений и сожалений столь ему свойственных. Ник был его. Ник окупал все. Его нельзя было назвать «собственностью», потому что это понятие подразумевает приобретение, присвоение, а Николас казался настолько родным, словно был создан из Брена. Он позволял Салливану оставаться собой, но одновременно делал его лучше. Он позволял Брену быть сильным, когда тот хотел, и слабым, если тот в этом нуждался. И ни то, ни другое никогда не выглядело унизительным или смешным.
Брендону нравилось , что любовник становится воском в его руках, ждет ласки и даже после стольких месяцев вместе все еще стесняется их наготы друг перед другом. Иногда, впрочем, Николас словно пытаясь кому-то что-то доказать, демонстративно раздевался, говорил пошлости, но быстро становился собой прежним, стоило его приласкать.
А бывали моменты, когда Салливан по какой-то причине чувствовал себя бесхребетным, жалким уродом, не способным контролировать даже собственную жизнь, не говоря уже о потребностях любовника. В такие дни Ник вдруг снова становился собой, но собой – другим. Он начинал усиленно заботиться о Брене, постоянно был рядом и вел себя, как полагается взрослому, ответственному партнеру. Но вот Брендон набирался сил, и Николас снова превращался в котика Никки, наслаждающегося вниманием, которое ему с таким удовольствием дарили.
Как он с легкостью переходил из одного состояния в другое и испытывал ли неудобство, было не понятно.
- Да, подарок, взгляни, - Брен протянул пакет.
- Ну-ка, - Гарриган зашелестел упаковочной бумагой. – Ох. Но это же… Брен зачем? – он выложил в ряд купленное белье. – Я думал, тебе такое не нравится.
- Главное, чтобы нравилось тебе.
- Ах, так, тогда я сейчас же примерю? – после ободряющего кивка сгреб подарки и, несолидно подпрыгнув, убежал в спальню.
Брендон пошел следом, чтобы зависнуть в дверном проеме, увидев, как Николас уже красуется перед зеркалом в обновке. Он придерживал домашний пуловер и крутился, стараясь рассмотреть себя со всех ракурсов. Так придирчиво и с явным удовольствием Ник не разглядывал даже свой выходной костюм, ни одна вещь из его гардероба не заслуживала еще такого внимания, как эти яркие тряпки. Кажется, теперь Никки будет сверкать по дому всеми цветами радуги. Тут кое-кому заплохело от понимания, что он своими руками поспособствовал этой «красоте» и теперь будет эксклюзивным ее ценителем.
Ник еще раз разгладил складки и поднял пуловер повыше, обнажая гладкий живот и грудь, еще повертелся, пытаясь оглядеть себя сзади.
- Они замечательные! Самые лучшие, правда! И ткань такая мягкая, ты потрогай.
«А может, все не так уж и плохо. Подумаешь – трусы», - решил Брендон, прикасаясь в указанном месте.

@темы: Ё-моё

---

Микрошка "О веснушках"

Брендон/Николас
Без нцы)

600 слов

Неожиданно оказалось, что Николас много времени проводит у зеркала, даже перед тем как лечь спать он минуту-другую смотрелся в отражающую поверхность, приглаживал торчащие пряди, которые Салливан все равно вскоре растреплет, искал что-то на коже, расправлял складки на белье. Зачем? Ведь кроме Брена этого никто не увидит, а тому Ник нравился любым. Но Гарриган каждый вечер останавливался у зеркала, и если это было зеркало в дверце шкафа, то Брендон свешивался с постели и подглядывал, как Николас прихорашивается. Было что-то щекочущее-приятное в том, что он готовится словно к свиданию.
Однажды во время своего вечернего ритуала Ник кое-что обнаружил. Он с силой захлопнул дверцу с зеркалом, не глядя на Брена, лег на самый край кровати, отвернулся и вздохнул. Салливан тут же придвинулся.
- Никки?
- Давай не сегодня?
- Да в чем дело?
- Веснушки, чтоб их…
- Ну?
- Ты не понимаешь, веснушки же!
- Покажи, где?- он снова включил лампу.
- Вот, - Гарриган продемонстрировал две коричневатых точки на носу и в отчаянии потер их.
- Здорово как, - Брен наклонился и чмокнул его в нос.
- Ты так говоришь потому, что у тебя их нет! Хотя тебя-то никакие веснушки не портили бы, - обиженно пробурчал Ник.
- Ерунда, какая, ну сведи их. А лучше отдай мне.
- А тебе зачем? - подозрительно поинтересовался Николас.
- Всегда хотел, - пожал плечами Брен. Как объяснить это странное желание? - В детстве я был единственным без веснушек в классе. И у Сис были, а у меня нет, пробовал даже загорать через сито, но все равно не вышло…
- Ты врешь! Кто же захочет ходить пестрый как перепелиное яйцо? Ладно раньше, но теперь-то ты рад должен быть. Вот, например я…
Брендон устроился поудобнее, подпер голову ладонью и смотрел сверху вниз на рассуждающего, лежа, Николаса.
- Загорать не могу, открытую одежду не ношу… Свести не выходит – кожа не позволяет, а замазывать…эх! Теперь ты понял, как тебе повезло? – он сурово по-учительски взглянул на Брена.
- А чем они тебе так мешают? – тот совершенно не видел трагедии.
- Чем? Да это… да они. Как будто чем-то испачкался или неаккуратно ел. И я же врач, представляешь себе доктора с веснушками?
- Очень хорошо представляю,- Брен снова поцеловал каждое пятнышко.
- Перестань! Это глупо и несолидно - я как мальчишка с ними выгляжу.
- Если ты заботишься о своей солидности – тебе больше нельзя надевать те синие брюки от костюма. А так же бежевые и пару черных.
- Ты это к чему?
- У них крой такой, что тебя хочется, очень жестко хочется, Никки. А это, как ты понимаешь, не способствует образу.
- Дурак. Туда никто не смотрит кроме тебя. А веснушки-то на самом видном месте!
- И что, только побудешь на солнце, так они сразу и появляются?
- Да!
- Никки, а ты не мог бы… загореть хотя бы частично? Не лицо, не руки, если это тебя беспокоит, а скажем, спина или… - Брен погладил любовника по ягодицам.
- Ты с ума сошел? Зачем? – Ник осекся под его взглядом. Ищущим, заинтересованным, предвкушающим. – Да и как ты это себе представляешь, как можно загореть частично да еще таким местом? Странно будет на пляже смотреться.
- Можно снять бунгало с большими окнами.
- И вместо того, чтобы отдыхать в отпуске, я буду производить для тебя веснушки?
- А я бы в это время делал все, что тебе захочется.
- Ты и так делаешь, - Ник вздохнул, признавая поражение.
Отвратительные пятна, мучившие его всю жизнь, теперь не казались такими уж отвратительными. Кому-то они всерьез нравились, и, зная любовника, Ник понимал, что это не шутка. Он приподнялся, поцеловал Брена в подбородок и удобнее улегся в его объятиях.
- Когда будешь искать подходящий тур, проследи, чтобы окна в отеле были на солнечную сторону и без соседей.

@темы: Ё-моё

---

Бывает же).

10.09.2012 в 12:34

Пишет  _ГэЛ_:

Выражения, произнесённые людьми в зале суда в действительности и слово в слово записанные судебными секретарями, а впоследствии опубликованные:

ЮРИСТ: Вы сексуально активны?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет, я обычно просто лежу.

ЮРИСТ: А теперь, доктор, правда ли то, что когда человек умирает во сне, он не знает об этом до следующего утра?
СВИДЕТЕЛЬ: Вам действительно удалось сдать адвокатский экзамен?

ЮРИСТ: Вашему самому младшему сыну, двадцатилетнему, сколько ему лет?
СВИДЕТЕЛЬ: Ему Двадцать… Точно, как уровень вашего IQ.

ЮРИСТ: Итак, день зачатия был восьмого августа утром?
СВИДЕТЕЛЬ: Да.
ЮРИСТ: И что Вы делали в это время?
СВИДЕТЕЛЬ: Я трахалась.

ЮРИСТ: У неё было трое детей… Так?
ОБВИНЯЕМЫЙ: Да.
ЮРИСТ: Сколько из них были мальчики?
ОБВИНЯЕМЫЙ: Ни одного.
ЮРИСТ: А сколько было девочек?
ОБВИНЯЕМЫЙ: Ваша честь, по-моему мне нужен другой адвокат… Можно мне адвоката не идиота?

ЮРИСТ: В связи с чем был прерван Ваш брак?
СВИДЕТЕЛЬ: В связи со смертью.
ЮРИСТ: И в связи с ЧЬЕЙ ИМЕННО смертью он был прерван?
СВИДЕТЕЛЬ: Угадайте…

ЮРИСТ: Вы могли бы описать того человека?
СВИДЕТЕЛЬ: Он был среднего роста и у него была борода.
ЮРИСТ: Это был мужчина или женщина?
СВИДЕТЕЛЬ: Если в город не приехал цирк, я думаю, что это был мужчина.

ЮРИСТ: Доктор, перед тем, как начать вскрытие, Вы проверили пульс?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет.
ЮРИСТ: Вы проверили кровяное давление?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет.
ЮРИСТ: Вы убедились, что нет дыхания?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет.
ЮРИСТ: Тогда возможно ли, что пациент был жив, когда Вы начали вскрытие?
СВИДЕТЕЛЬ: Нет.
ЮРИСТ: Почему Вы так уверены, доктор?
СВИДЕТЕЛЬ: Потому, что его мозги были в банке на моем письменном столе.
ЮРИСТ: Понятно… Но тем не менее – мог ли пациент еще быть жив?
СВИДЕТЕЛЬ: Да. Возможно, что он был еще жив и даже практиковал в области юриспруденции

@темы: Ни о чем