собачка ела апельсин и недобро посматривала на посетителей (с)
Брендон/Николас
Предупреждения не ставлю, поскольку вы уже приблизительно знаете, что от меня можно ожидать)).
За придурь и истерики (мои) прошу прощения. Хэл, спасибо за мотивационный пинок, как и всегда).
Синий Ирис и Мисс Максимофф, вы уже это почти все читали).
6тыс слов, где-то половина«Бунгало» немногим отличалось от шалаша: ни электричества, ни удобств, ни даже пола. Особенно отсутствие необходимого было заметно в сравнении с номером отеля, из которого они выехали всего пару часов назад.
Гарриган бросил сумку на песок и повернулся, собираясь высказать Брену все, что он думает об отдыхе в условиях выживания. Он даже вдохнул поглубже. Но не успел начать. Вошедший следом Брендон устроил чемоданы в углу, запер дверь плохонькой задвижкой, изображающей замок и оттеснил партнера к некоему подобию кровати. Отвлекать Салливан умел, как никто.
- Нет, я все-таки скажу! – Николас сумел воспользоваться передышкой.
- Ну, скажи, - ласково разрешил Брен и, оттянув край, заглянул ему под белье.
- О чем ты думал? Здесь же нет еды!
- Есть фрукты и все, что нужно в переносном холодильнике.
- Нет света!
- У меня есть фонарики.
- Душ!
- Море, Никки, оно все в твоем распоряжении.
- А где же, ну… - Гарриган ничуть не смущался называть вещи своими именами, но сейчас простое слово «туалет» не хотело произноситься. Он едва не сказал «делать свои дела».
- Есть биокабинка недалеко.
- И все равно это слишком, - не сдался Ник.
- Ну, раз ты так считаешь, - Салливан медленно, но со знанием погладил его член и яички через ткань шорт, запустил пальцы в штанину и потер местечко за мошонкой. Дождался, пока Никки засопит нетерпеливо. – Если тебе здесь не нравится, то мы, конечно же, прямо сейчас вернемся обратно в отель.
- Не прямо сейчас!
Кто бы ни сколачивал эту непрезентабельного вида кровать, дело свое он знал. Оказалось, что на этом невзрачном лежаке весьма удобно находиться вдвоем: Ник сразу нашел, за что можно держаться, и некоторые «неровности» пришлись кстати. Он стянул футболку, позволил поцеловать себя в живот и перевернулся. Положил голову на скрещенные руки и смотрел через плечо, как Брен раздевается, как наклоняется к нему. Неизменное восхищение в глазах мужа, трепетная ласка прикосновений - так словно они делают это в первый… в первые десять раз. Теперь Николас ценил это постоянство едва ли не больше самого секса.
- Ай! – хотя укус в ягодицу был ничуть не болезненный, разве что неожиданный. – Твое внимание требуется выше.
- Угу, - и Салливан снова принялся щекотно водить языком и кончиком носа по гладкой коже, выбирая местечко для поцелуя или укуса.
Ладно же! Ник попытался сам сползти ниже, подлезть под любовника. Пока он, пыхтя, осуществлял задуманное, Брендон облизывал покачивающуюся из стороны в сторону спину, лопатки, наконец, шею. Уткнулся носом в затылок Никки и ждал, когда тот устроится. Сама эта возня, то, как Николас пихался под ним, стараясь прижаться интимнее, заводила и опустошала одновременно.
- Начинаю думать, что ты со мной только из-за секса, - Гарриган проговорил обиженно, но затем улыбнулся себе в плечо и заблестел глазами – ничего он такого не думает.
Можно и подыграть.
- Конечно, из-за этого. Всегда мечтал переспать с каким-нибудь профессором, да только не встречал с подходящей задницей. Чтобы вот именно с такой, - он просунул руку между их телами и похлопал легко.
- Так я ведь еще не профессор, - Никки почмокал, выпрашивая поцелуй.
- А я не могу больше ждать.
Брен прижался лбом к его спине и сосредоточился на том, чтобы тщательно смазать и безболезненно вставить, но не выдержал и поднял голову – хотел видеть, как Николас улыбается, неосознанно облизывается и часто взволнованно дышит.
Безмятежность, личность и при этом будто бы бестелесность – вот чем отличались супружеские обязанности от эпизодов прочего секса. Никки всегда оказывался притягательнее, драгоценнее, чем собственно половой акт, а оттого, что Брендон сосредотачивался на муже, сам процесс приобретал особенный Николасов вкус, запах и сладко тянущую за сердце боль.
- Никки…
Но тот только запыхтел в ответ, прогибаясь под ним сильнее, до ломоты в пояснице. Затем вскрикнул от первого настоящего движения и тут же схватил Брена за руку, чтобы притормозить.
- Что? Что? – Салливан замер.
- А здесь можно? Шуметь. – Ник сам сжал его внутри, возможно просто от волнения.
- Да, kisunia, здесь можно шуметь, - он уперся стопам в кровать поудобнее. - Здесь можно все, что ты захочешь.
- Тогда, - Гарриган хитро сощурился. – Тогда давай посильнее. Дорогой.
Он кричал и едва слышно бормотал, вырывался и тут же насаживался обратно, даже один раз простонал «блять», что с ним бывало крайне редко. Брендон продержал его на грани, сколько смог при резковатом рваном ритме, и помог своему Никки закончить с наибольшим удовольствием.
Как-то так вышло, что моменты «после» Салливану не пришлось делить ни с кем кроме мужа. Никто больше не лежал с ним вот так, придерживая рукой, не выпуская, не целовался с ним лениво и сухо.
- Значит, здесь есть кабинка? – некоторые потребности отказывались молчать дальше.
- Да, как выйдешь направо за деревьями.
Ник натянул только трусы, поинтересовался приличный ли у него вид и отправился на поиски. Хотя он довольно бодро заспешил к заветному месту, Николас не мог не заметить высокого, роскошно сложенного латиноса. Неизвестно сколько уже времени незнакомец топтался около их домика, если достаточно долго, то, вероятно, он слышал все те звуки, которые Ник был готов демонстрировать только мужу. Гарриган смутился, но всего на секунду. Мужик совершеннолетний, вот пусть и делает, что угодно, а они с Бреном просто расслабятся. Наконец-то! И он улыбнулся в ответ на улыбку латиноса.
Когда Ник, подпрыгивая от избытка эмоций, прибежал обратно, улыбчивый незнакомец в набедренной повязке преградил ему дорогу и что-то сказал по-испански, потом повторил, указывая на лодку с еще двумя своими собратьями.
- Но-но! – интернациональный отказ. Николас помотал головой, улыбнулся и попытался обойти его.
Тот поймал шотландца за руку и начал что-то горячо предлагать.
- Но-но! Может, завтра покатаемся. Нет, я не могу, - Ник вырвался из легкого захвата и рысцой припустил к бунгало. На пороге он обернулся – латинос все так же рассматривал его и скалился.
Какие здесь, однако, приветливые люди! Даже немного неуютно от этой приветливости.
Он собирался подробнее расспросить Брена об этом месте, но тот спал. Николас немного понаблюдал – нет, правда спит, затем подошел и накрыл мужа его же рубашкой, чтобы тот не притягивал взгляд. Странное дело, только что он находился рядом с парнем, которого запросто можно представить на обложке журнала, и совершенно ничего не почувствовал. А на супруга-любовника Никки насмотреться не может, даже прекрасно зная, что прикрыто белым хлопком. Хотя возможно именно из-за этого знания хочется еще больше. Он решил дать Брену выспаться, поэтому, стараясь не шуметь, полез в свою сумку за книжкой, но когда со всеми предосторожностями извлек ее, понял, что читать совершенно нет желания. Он хочет к любовнику в постель и только это.
Николас освободился от трусов и, приподняв край рубашки, тихонько подлег к нему. Брен спал на боку, поэтому, чтобы прижаться плотнее, Никки поместил пенис мужа себе между ног. Вот так достаточно тесно и нет риска прищемить дорогой им обоим орган.
- Ты проголодался?
Разумеется, разбудил.
- Смотря, что ты имеешь в виду, - Гарриган положил голову партнеру на сгиб руки и потер бедра друг о дружку, заигрывая.
- У нас есть мороженое, хочешь? – на такую откровенную ласку Брендон не мог не отреагировать: он толкнулся в мужа и убрал ткань, скрывающую весь вид.
- И шоколадное? – Никки снова подвигался, заводясь от горячей пульсации, отдающейся прямо в яички, от непристойности происходящего. Нужно быть скромнее, решил он, и прикрылся ладонью мужа, положив ее себе на ягодицы.
Между ними столько всего было, но чувственность, настоящее желание проснулись в Николасе совсем недавно. Раньше он и представить не мог, что будет любоваться тем, как обнаженный мужчина, присев на корточки, ищет для него мороженое в переносном холодильнике. Многое из того, что теперь было само собой разумеющимся, Ник не считал возможным даже в идеальных отношениях - между мужчиной и женщиной. Ни разу у него не было подруги, которая хотя бы гипотетически стала бы играть с ним «в котиков». И уж тем более Николас не подозревал, что два мужчины могут так нежничать. Однако однажды он расслабленный и благодарный лизнул Брена в висок, тот перехватил инициативу и долго щекотно слюнявил ему затылок и шею с «косичкой», Гарриган не понимавший и не принимавший сюсюканья балдел до дрожи в ногах и закатывания глаз от этого методичного вылизывания. Когда же он липкий и слегка осоловевший выбрался из постели, то решил для равновесия сделать что-нибудь мужественное. И сам принес любовнику пить.
Никки умял полтора брикета шоколадного – свой и половину чужого.
- Идем купаться?
В этой фразе появляется особая прелесть, если теплая, прозрачная вода удивительного голубого небесного цвета находится так близко от порога, что нет смысла брать полотенце. Нику показалось что здесь солнце мягче, а песок чище и мельче, чем на всех пляжах, где ему приходилось бывать. Словом, здесь оказался достигнут некий идеальный баланс окружающей среды, при котором отдых – это не просто расслабляющая деятельность и бездействие. Самым необходимым условием для восстановления сил, обновления является ощущение свободы. И именно его Николас в полной мере, как никогда ощутил, разглядывая с порога горизонт: вода, песок и никого, кроме них с Бреном. Ни единого звука цивилизации, только их голоса, дыхание. Так просто поверить, что остального мира вообще не существует, что все проблемы и обиды «оттуда» сгинули в ничто, нет счетов, обещаний, вины.
Гарриган шел к морю, зачерпывая стопами прогретый песок, чувствуя рядом присутствие партнера. Брендон – часть его свободы, его личного мира. Необходимая часть. Он обернулся и протянул мужу руку – это их чистый лист.
Николас так расслабился, что о минусах их одиночества подумал не сразу. О том, что здесь нет спасателей, нет буйков, и местные рыбы почему-то не особенно боятся людей. Когда-то эта дикость, неисследованность края ойкумены привела бы его в восторг. Как здорово быть по-детски бесстрашным, слепо и смело бросаться вперед в неизвестность, не имея за собой ничего, кроме уверенности в удаче и капельке молодого бессмертия. А затем наступает взросление, причем часто внезапное и совершенно не связанное с возрастом. Хотя Нику повезло и в Уганде, и позже фортуна от него не отвернулась, но его догнало осознание конечности жизненных моментов, событий, людей. Так началась его гонка в обратную сторону. Теперь Гарриган издали чувствовал опасность и старался не встретиться с ней, тем более ему было что, вернее кого терять. До Брендона он осознавал хрупкость человеческой жизни и будто мирился с ней, он понимал, что когда-нибудь умрут родители, что друзья могут тяжело покалечиться. Да даже смерти в Африке, так ужасавшие его, все равно были чем-то, что перестанет беспокоить, сотрется с течением времени. Раньше Николас понимал, что все происходящее не лично с ним, он сможет пережить так или иначе.
Но если что-то случится с Бреном, Никки просто ляжет и умрет рядом. А Николас может и проживет немного дольше, тоскуя по ним двоим, но затем и он найдет выход.
Вода прекрасно держала на поверхности, и Брендон не спеша греб, лежа на спине. Он поглядывал на вдруг притихшего партнера и с тихой радостью удивлялся тому, как Ник способен одним фактом своего существования изменить все вокруг. Это море, этот пляж, одинокое бунгало Салливан навещал в третий раз, но только теперь видел, насколько они уникальны.
Николас подплыл вплотную и обнял его, укладывая голову на грудь, можно и подрейфовать немного.
Ровно за секунду до того, как Брен решил, что пора им плыть обратно, Никки вдруг приподнялся, огляделся и с ужасом обнаружил, что едва видит деревья.
- Спокойно, мы уже возвращаемся, давай, держись.
Самое опасное в такие моменты - это паника и ее истощающее свойство. Николас так нервничал, что быстро выдохся и даже успел нахлебаться, но от помощи упрямо отказывался и требовал, чтобы Салливан плыл вперед, не ждал его. Эти героические порывы тоже не приносят ничего хорошего. Никки снова закашлял, и муж после короткой борьбы добился, чтобы тот за него держался. Сквозь прозрачную, величественно безразличную гладь было видно, как рядом кружат темные гибкие тени – рифовые акулы. Они не нападают на людей. Обычно.
- Еще немного, совсем чуть-чуть, - к «большой воде» Брендон всегда относился с уважением и разумной долей бесстрашия, он умел рассчитывать силы и знал правила. Но паника и отчаяние партнера оказались заразны. Когда он помогал Нику бледному, трясущемуся от шока выйти на берег, то старался не показать, что у него тоже подгибаются ноги.
Они могли бы упасть сразу на песок или добраться до порога дома, но предпочли зайти внутрь. Брен усадил мужа на постель, навалил сверху одежду, какая оказалась рядом, и обернулся в поисках припрятанного виски.
- Не уходи!
- Я здесь, сейчас сейчас, - Салливан клял себя последними словами за то, что подверг обоих такой опасности, за свою беспечность, за то, что не смог... – я здесь, Никки.
Виски прямо из бутылки, быстро опьяневший Николас льнет к нему под все этой кучей тряпья.
- Давай трахнемся, - и неловко поцеловал его, делясь винным дыханием. – Так, чтобы болело. – И путаясь, отбрасывая футболки, полотенца, полез к Брену в плавки.
Ни на какие изыски и игры сил бы сейчас не хватило. Да что там, не вышло даже подобия прелюдии и глупых нежностей, от которых Никки краснел и хотел целоваться. Получилась какая-то жестковатая безличная случка, и, только заканчивая, Брендон уткнулся носом в еще не согревшуюся щеку мужа.
Может близость смерти и пробуждает инстинкты, чувственность, но в результате произошел только слепой, инстинктивный акт.
Николас бурно кончил, но едва его перестало трясти, как он понял – не хватило. По ощущениям – ярко, сильно, но не так.
- Надо переделать, - деловито заявил он партнеру, лежащему на нем тяжелым, родным грузом. – Слышишь, этот раз не считается, - и потянул Брена за хохолок на макушке.
- Конечно, переделаем, - слабо ответил тот.
Ник подождал шутливого и ласкового продолжения, что-то вроде «будем делать, пока не устроит обоих», не дождался. Погладил хохолок осторожнее. Ему хотелось легкости и уверений, хотелось сильного Брендона, но, по-видимому, сейчас не его очередь быть ранимым. Салливан лежал на нем, чувствительно прижимаясь жесткими, острыми костями таза, коленей, ребер, и эти кости Никки любил. Он обнял мужа так, чтобы можно было растирать ему спину и гладить по затылку, счесывая волосы наперед.
Сегодня его черед помогать любимому стать собой прежним, и Николас не подведет.
В тот день они почти не выходили наружу.
- Расскажи, что это за место такое?
- Эта часть острова – частная собственность и попасть сюда можно только будучи лично знакомым с хозяйкой. В гости она пускает немногих, поэтому здесь можно жить почти дикарем.
- Ну-ка, а как ты познакомился с этой… хозяйкой?
- Меня представила одна общая знакомая.
- Которая… - Ник от любопытства приподнялся на локте, глядя на партнера.
- О которой я не буду с тобой говорить, - он оттянул и резко отпустил резинку плавок любовника.
- Ой! Ну ты… не надейся, что отвлечешь меня! - произошла небольшая возня, и Николас отвоевал себе место сверху. - Рассказывай! У тебя с ними обоими было?
- Никки!
- Я не отстану!
- Знаю, – предпринял еще одну попытку отвлечь. - Ладно, что ты хочешь знать?
- Кто была эта твоя знакомая? – Ник в прямом смысле держал его за горло. Только что не сжимал.
- Тебе имя и адрес нужны? Просто давняя знакомая, случайно встретились в аэропорту, и она предложила поехать вместо Майами сюда, я согласился. Все.
- Не все! Это же была не благотворительность, да?
- Нет, не благотворительность. Откуда у тебя такая тяга к грязным рассказам?
- Хочу услышать, если уж ты не показываешь. И не вздумай меня шлепать! Не сейчас!
Снова началась борьба за место сверху, и снова Шотландия победила.
- Отвечай! У вас было это в самолете? Или сразу в аэропорту?
- Никки! Да прекрати ты щипаться! Было! Было в самолете.
- И как? – тот от любопытства придвинулся носом к носу любовника.
- Тесно – не повернешься и всю оставшуюся дорогу на нас осуждающе смотрели остальные пассажиры.
- Нужно будет попробовать…
- Вот уж нет!
Николас помолчал, давая мужу время остыть, успокоиться, а затем опять пристал с вопросами.
- А хозяйка пляжа, какая она?
- Может хватит? – с надеждой попросил Салливан.
- Неа. Вперед! А я тебе про своих любовниц расскажу.
- Так. – Брендон все же выбрался из-под партнера. – Пойду лучше окунусь.
- Постой, ты куда? – Ник взволнованно подергал его за руку.
- Купаться, а ты думал?
- Это после того, что случилось?
- Никки, да ничего не случилось, просто в следующий раз будем осторожнее. Ты идешь?
- Я не иду, и ты не идешь! С ума сошел, мы же чуть не утонули!
- Можешь следить с берега, я недалеко и нырять не буду.
Николас помолчал, не отпуская локоть мужа.
- И тебе не страшно?
- Страшно, - Брен ласково взлохматил едва высохшие космы любовника и чмокнул его в нос. – Но с этим страхом нужно начинать бороться как можно раньше. Посмотришь за мной?
- И сколько раз ты… ? – Никки все не отпускал.
- Много, не бери в голову, все в порядке.
Николас так пристально следил за купающимся партнером, что появилась резь в глазах. Еще он заметил, что невольно задерживает дыхание. К чертям такой отдых! Нужно было настоять и уехать сразу из отеля, и не попали бы в эту обманчивую красоту и спокойствие. Может им вернуться на общественный пляж? Там безопаснее. Сам Гарриган с бьющимся сердцем едва мог по колено зайти в воду и тут же возвращался. Что он будет делать, если с Брендоном что-то случится? Вот что?!
Ник переживал, как не случалось с ним раньше, даже пошел встречать любовника с полотенцем и тер ему спину и бока, согревая, хоть тот и не мерз. Потом они отвлеклись на ужин, а еще позже были слишком увлечены тем, чтобы «переделать» как следует. И беспокойство вроде бы отпустило.
- Здесь закаты красивые, - начал Брен.
Но когда Никки согласился разжать объятия, солнца уже не было.
На шестой «попытке» Николас был уже не в силах демонстрировать свое удовольствие ничем кроме монотонного, сонного постанывания, да и Брендон второй раз заканчивал всухую.
- Не надо, ну, перестань, - Ник кончить не смог и отпихивал любовника, который пытался ему помочь. – Смерти моей хочешь? Мне же за тобой не угнаться.
- Да ладно, повернись, Никки. Иди ко мне.
- Ни-ни-ни!
- Хорошо, будем просто спать. Иди поближе.
Николас обернулся и медленно пододвинулся.
- Я вообще так никогда не уставал, - уткнулся мужу в плечо и отрубился.
Проснулся он от ощущения, что чего-то не хватает. Вот как приучить партнера к тому, что Нику нравится просыпаться вдвоем? Так нравится, что завтрак и прочие важные вещи могут подождать. Может ему впервые в жизни хочется с утра видеть кого-то, чтобы Брен повалялся вместе с ним подольше, чтобы дома, приглушив будильник, обнял любовника и попросил «еще пять минут». Жаль, такое редко случается.
На столе обнаружилась записка, прижатая стаканом сока и батончиком мюсли.
«Недалеко, быстро. Надеюсь, вернусь раньше, чем ты проснешься. Б».
Николасу сразу стало не до еды, он выбежал на порог и, приподнявшись на цыпочках, вгляделся в водную гладь. Далеко. Дальше, чем они договаривались. Вот пусть только вылезет! Уж он получит! От избытка эмоций Никки, хромая и охая после вчерашнего, забегал перед домиком. План мести оформился внезапно. Пусть только вылезет…
К тому времени, как Брендон накупался, Ник уже не бегал, он гордо сидел на пороге с маской отмщения на лице. Он достал из глубин чемодана кожаный брючный ремень и прятал его под полотенцем. Но в воспитательный сюрприз пришлось внести коррективы – Салливан вышел из воды не один.
Как Ник мог не заметить, такую женщину? Даже издалека. Как?
Высокая, стройная идеальной, женственной стройностью и с грацией, которая не встречается у простых смертных. Великолепная кожа цвета молочного шоколада, едва ли скрытая двумя лоскутками купальника, так и просила попробовать ее языком. У Николаса отвисла челюсть, потекли слюнки.
И тут богиня остановилась по щиколотку в воде, и наклонилась что-то поправить на ножке, при этом она оперлась на галантно подставленную руку спутника. Брендона. Ник захлопнул рот.
Девушки – это прекрасно. До тех пор, пока они не оказываются рядом с твоим супругом, который совсем недавно предпочитал именно женщин. Волевым усилием Никки остался сидеть, хотя ему очень хотелось подбежать к этим двоим. Этим. Которые так подходят друг другу. Именно такую женщину он пожелал бы Брену: бесстыдно красивую, яркую. Ту, которая с улыбкой будет обращаться к нему, вот как сейчас, ту, на которую Салливан будет так тепло смотреть. Будь ты проклят Николас Гарриган.
Брендон что-то сказал Богине, и та рассмеялась – непринужденное общение, прикосновения - они знают друг друга и давно. Нику так больно было смотреть на это, что он начал задыхаться, но отвернуться, уйти, оставить их двоих он не мог. О том, чтобы бороться за мужа, за то, что есть у них с Бреном, он подумал с горечью, заранее признавая поражение.
Когда двое купальщиков подошли к домику, Нику пришлось встать, он прочистил горло, но приветствие вышло все рано сиплым.
- А это мой Николас, - Брен обнял его за плечи, чуть подтягивая к себе. – Познакомься, kisunia, это Энжи.
Шоколадная Богиня сказала что-то вроде того, что рада знакомству при этом тон и взгляд ее были нейтральными, но Гарриган все равно почувствовал, что его оценили и вынесли вердикт: до стандарта он не дотягивает. К счастью, Энжи отказалась от предложенных напитков и даже не зашла к ним.
- До скорого, - там было еще что-то по-испански, и Ник не понял. – Обязательно загляните на вечеринку, рассчитываю на вас обоих.
Следом за мужем Никки потопал в домик и механически поднял, звякнувший пряжкой ремень, который выпал из полотенца.
- Это ты меня собрался пороть? – улыбаясь счастливее, чем обычно спросил Брен.
- Да… нет, - Николасу захотелось свернуться в комок на постели, и чтобы все стало как раньше.
- Ты так расстроился из-за того, что я плавать ушел? Никки, ну, не стоит.
Еще некоторое время Салливан ходил за любовником, подсовывал чертов батончик мюсли со смородиной и целовал куда придется. Помогало плохо.
- Ну, скажи, что мне сделать? – взмолился Брен.
- Все нормально, - ответил ему партнер таким голосом, что стало ясно – совсем не нормально, и, кажется, дело не только в купании.
- Эндж? – попробовал Брендон, глядя на мужа, у того задрожали губы. – Да ты что, Никки? Она не интересует меня в этом смысле!
- Врешь, - уверенно насупился Гарриган.
- Вру, - согласился покорно. – Но это совершенно не то, что у нас с тобой! Я не буду тебе изменять, на чем хочешь могу поклясться. – Обнял и с нажимом, со значением целовал Ника: плечо, волосы, щека – подбирался к губам.
- У тебя с ней, - тот разрешал целовать, но сам не отвечал. – Было?
- Было. Но давно и это ничего не значит.
- Она собиралась тебя вернуть!
- Ты ошибаешься, Чертополох, у Эндж есть правило насчет «дважды в одну реку», так что можешь быть спокоен.
- Я не спокоен.
- Я, между прочим, тоже, и хотел бы поговорить с тобой об этом.
Ник поднял голову.
-Это о чем?
- Ты тут показательно ревнуешь, а сам раздавал авансы незнакомым мужчинам.
- Где? С ума сошел?
- А кто строил глазки одному из парней Энджи? Кто вертел перед ним задом?
- Я…? Я, по-твоему, вертел?!
- Ладно, я верю, что, возможно, ты ему только улыбнулся. Было?
- Было, - еще не до конца понимая, что происходит, признался Николас.
- Но здесь, понимаешь, такая специфика общения… Парень подумал, что ты на все согласен. И Эндж, по его просьбе, хотела организовать вам свидание.
- Что? Чтооо?
- Вот я тоже так подумал. И сказал, что спрошу тебя… Ай, ты что? Ай, черт, Никки больно же!
- Если ты еще посмеешь раздумывать, отдавать ли меня всяким… Защипаю насмерть!
Затем состоялась обоюдоприятная борьба с возней, которой так не хватало Нику с утра. Но во время передышки он решил еще раз уточнить, что именно знает о них Богиня.
- Так ты сказал ей, что мы вместе?
- Сказал.
- Это хорошо, - Николас мысленно показал Энджи язык. Свидание! Ха! Думала он польстится на ее качка. Как бы не так! - А ее дружки часто подслушивают у чужих домиков?
- Я не уточнял, но тот парень случайно здесь оказался. А потом случайно встретил тебя и… Видишь ли, здесь свои правила, основное из которых – никто не ревнует. То есть даже если кто-то приезжает с партнером, то они могут развлекаться отдельно. Для встреч как раз и устраиваются вечеринки.
- То есть на них можно выбрать?
- Нельзя.
- Ты же сам сказал!
- А теперь забудь, что я сказал. Мы приехали отдыхать, а не пробовать… что попало.
- Но на вечеринку пойдем?
- Нет.
- А я хочу!
- Никки.
- И меня, между прочим, пригласили!
- Не терпится познакомиться с Хуаном и его друзьями? Они тебя будут ждать с нетерпением, судя по тому, что мне сказали, - Брен договорил и понял, что уже хочет уехать отсюда. Какой отдых с такой проблемой под боком? Энджи, конечно, обещала, что никто из ее «песиков» сюда не сунется, и Салливан верил ей, безусловно, но в том, что касалось мужа, он предпочел бы перестраховаться.
Никки сперва стушевался, вспомнив латиноса, а затем сделал мечтательное лицо и погладил себя по колену натурально мужским жестом. Брен мог бы не волноваться – флиртовать с представителями своего пола его любовник не умел совершенно, исключение составлял только сам Брен.
- А они, кстати, очень даже ничего…
- Ну, если ты хочешь… - Брендон собирался поддержать игру, но понял, что ему плевать, кто сейчас первый сдастся. Важно другое. Он подтянул к себе и повалил сидевшего на лежаке Николаса. – Хочешь попробовать что-то новое?
Партнер не ответил, зато смотрел в упор своими невозможными синее местного неба глазами и слегка вытягивал губы, провоцируя на поцелуй.
Вот только Брен уже перестал играть.
- Скажи, ты этого хочешь?
- Возможно… - тут до Ника дошло, что на этот вопрос следует ответить серьезно, он возмущенно запихался. – Салливан, ты рехнулся? Я чуть не… когда он… и вообще!
Брендон вздохнул спокойнее, они поцеловались раз другой, и пальцы одного уже вовсю хозяйничали в шортах другого. Когда прозвучало:
- Вот если бы ко мне приставала твоя подружка, - Никки хитро прищурился, - то боюсь, это стало бы серьезным испытанием, ты же понимаешь?
Брен дал ему насладиться собственным злорадством, легко касаясь, подразнил пупок своего личного секс-символа, а затем нанес контрольный.
- Тебя бы ждал большой сюрприз: Эндж великолепно управляется со страпоном. Много практики, знаешь ли.
Однако сюрприз ждал и самого Салливана.
- А что такое страпон? – спросил Ник, явно решивший, вытащить из мужа все разъяснения по предмету.
И это взрослый мужчина, проживший три года бок о бок с эротоманом. Как вообще можно в современном мире оставаться таким поразительно наивным и чистым? Николасу как-то удавалось. Он даже флиртовал большей частью ради самого флирта, словно это всего лишь один из приемлемых видов общения. Но, что скрывать, Брендону эта особенность партнера нравилась, потому что даже если они грязно трахались, тень Никовой неискушенности придавала акту интимности несексуального характера. Есть что-то особенное в том, чтобы любить человека настолько на тебя непохожего, почти антипода. Никки отличался от него не только своим прошлым, жизненными установками и практически каждым поступком, он и мир видел совершенно иначе, чем Салливан. Время и мысли Николаса принадлежали работе, учебе, возникающим и пропадающим увлечениям вроде немого кино, семье, которой для него являлся и Брен. А секс завершал пятерку, если не десятку его интересов. Определенно, Брендону удалось приподнять любопытство и желание любовника в их интимной жизни, но не более. И эта точка зрения пришлась Салливану по вкусу, он сам не заметил, в какой момент погоня за оргазмами и одноразовым человеческим теплом превратилась в сродство и семью. А он ведь и не знал, что семья может быть такой. Просто однажды почувствовал, что Никки – его, и за возможность жить рядом, возвращаться домой, к нему, прикасаться и быть уверенным, что удовольствие обоюдно – за это ничего не жаль. К тому времени, как он это осознал, произошла некая балансировка, какие случаются у близких людей: Ника секс стал привлекать чуть больше, а Брендона чуть меньше, обоим хватало и не доставляло неудобств. Не страшно быть совершенно разными, если вы способны на компромисс.
Спустя час Никки наконец согласился, что им это «приспособление» не нужно, а еще через час забыл, как оно называется.
Когда же он выбежал на минутку до заветной кабинки, то мир вновь был прекрасен. Как и всегда, когда доктор Гарриган смотрел не дальше, чем на любовника.
Стемнело, и до них донеслись далекие, приглушенные консервативным лесом, звуки музыки и криков. Забавно, но с такого расстояния были слышны преимущественно биты, и любая мелодия любого жанра звучала как тамтамы. Николас показательно развздыхался, поглядывая на мужа, хоть бы на полчасика зайти к гостеприимной Энджи. Впрочем, запеченное на углях мясо с картошкой и бутылка десятилетнего «Шивас Ригал» оказались ничем не хуже выдуманных им экзотических угощений.
Следующее утро началось именно так, как Ник любил: не слишком рано, без похмелья и с игриво настроенным любовником. Все было настолько хорошо, что Брен даже смог заманить его купаться – плескал водой, дразнил, звал и, не торопясь, отходил дальше от берега. Так что Гарриган сперва поплыл к мужу и только потом понял, что не достает ногами до дна. Он тут же взволновался, забарахтался и был подхвачен со спины Брендоном.
- Я держу, - он поцеловал судорожно вцепившегося в него Николаса, но тот не почувствовал прикосновения.
- Глубоко.
- Нет, kisunia совсем нет. Смотри, все в порядке.
Они сталкивались ногами, Ник невольно пытался приподняться выше и до синяков сжимал его предплечья.
- Я вылезаю, хватит.
- Еще немного, - Салливан погладил уже немеющей в хватке любовника ладонью напряженный живот. – Побудь со мной.
Николас заметно нервничал, но послушно «был», а чуть погодя даже держаться стал не так отчаянно. А когда Брен понемногу начал стягивать с него плавки, Никки уже отвечал на поцелуи.
- Мы не можем, - он не отстранялся и как будто терся ногами, ягодицами. Но это все вода виновата и волны, да.
- Почему? – одной рукой Брен обнимал Ника поперек груди, поддерживая, а другой легко, ненавязчиво подрачивал ему.
- Утонем же, - выбраться на берег прямо сейчас Николасу и в голову почему-то не пришло.
- А ты помоги мне, - пальцы погладили местечко за мошонкой, и Ник развел колени, разрешая все, опираясь спиной на мужа.
- Повернись, Никки, повернись-ка.
Тот выполнил и, обнимая Брендона за плечи, как привык, с головой окунул его.
- Не получится, - сразу запаниковал и отцепился, хотя любовник вынырнул тут же.
- Получится, иди ко мне. Давай вот так.
Николас обхватил его ногами, стараясь держаться на плаву сам, но его притянули теснее. Ладно, пусть Брен воплотит свою фантазию по-быстрому, а он подождет до земли, до песка или постели.
- Тебе понравится, Никки, - разминая его внизу пообещал муж. – Расслабься немного.
Гарриган привычно расслабился где требовалось, но для секса у него был не тот настрой.
- А ты уже делал так? –вполне естественный вопрос.
- Конечно, - Брендон будто хотел что-то рассказать, но передумал. – Несколько раз было.
- С Энджи?
Салливан тяжко вздохнул и снова подтянул его к себе поближе.
- Никки, давай договоримся, - он был так серьезен, что даже перестал делать пальцами то, что делал. – Мы вместе и никого больше нет.
- Но мне интересно, - тихим голосом, чтобы стало невозможно его ругать, проговорил виновный. И тут же опять спросил. – Так с ней было? – И задрыгал ногами, взбивая пену, пока муж ловил его.
Наконец, они объяснились, перебрались ближе к берегу, и Николасу действительно понравилось. Настоящего ритма в воде не получилось, но ощущение поддержки вокруг и любовника внутри одновременно оказалось потрясающим. Настолько, что Никки, забыв свои страхи, захотел развернуться и попробовать сзади «по-дельфиньи», так он это назвал.
Выходя на сушу, Ник обнаружил, что подарил свои плавки местным рыбам, жаль, конечно, но оно того стоило. А потом еще Брен, заметил пропажу и принялся гонять нагого любовника по пляжу.
Мир вокруг был прекрасен, но Гарриган больше не верил, что это бесплатно, он предчувствовал грядущие проблемы, хотя и не представлял, откуда их ждать. Поэтому ночью, когда Брендон заснул, он осторожно сложил ладони вместе и, ощущая дыхание мужа в затылок, едва шевеля губами, помолился.
Ребенком, Николас, как и многие дети, в большей или меньшей степени огражденные от большого мира, слушал и верил божественным сказкам. Это потом он с удивлением обнаружил, насколько гибкая вещь религия и стал научно обоснованно презирать ее формализм, но частичка мальчика, который читал на ночь молитву во здравие своих близких, все же выжила.
Он понимал, что с точки зрения религиозной морали, их с Бреном жизнь даже не блуд, а содомия. То самое, что его отец, читая им с матерью Библию по субботам, называл мерзейшим из грехов. Почему из всех проступков человека этот выделяется, маленький Николас понять не мог, он спросил об этом родителей, и его оставили на неделю без сладкого. Он задал тот же вопрос исповеднику, а тот почему-то начал рассказывать ему о гордыне.
Ник понимал, как выглядят они с мужем для тех, кто считает себя «нормальными», понимал, почему мама и папа им недовольны, наверное, и Бог мстит им за то, что два педика посмели быть счастливы. Той ночью Гарриган, стараясь не разбудить спящего рядом любовника, убеждал Бога, что все произошедшее совсем недавно на этой постели вовсе не грех. Это акт любви, это необходимая им обоим порция тепла и ласки, это для того, чтобы жить дальше. Закончил молитву он просьбой, которую прошептал так тихо, что даже сам не услышал.
Их четвертый и пятый дни дикарями прошли так гладко, что Николас почти расслабился, он уже меньше переживал, отпуская партнера купаться одного. Но с берега по-прежнему наблюдал с надувным кругом под рукой. Через пару дней они будут дома.
Ник по обыкновению сидел на пороге в теньке, читал и приглядывал за Бреном. После Эндж людей они здесь не видели, поэтому первой реакцией на внезапно выскочившего из-за стены домика того самого латиноса, Хуана, был испуг.
Из ломанных английских фраз нежданного гостя Николас понял, что кого-то ранило в лесу. «Помощь! Помощь!» - дергая его за руку, требовал Хуан. И он, глянув в сторону моря – Брен далеко, не докричишься, захватил аптечку и побежал помогать. Продираясь сквозь заросли, оглядываясь и одновременно стараясь не потерять из виду проводника, Ник не сразу сообразил, что, по сути, он забирается в незнакомый лес с незнакомым человеком, и помощь может понадобиться ему самому. Наконец, дошло, он притормозил, а затем развернулся и как мог быстро рванул обратно. Но далеко не ушел - со спины навалилось чужое тело, и он упал лицом вперед. На секунду боль отвлекла его, а затем Николас попытался отползти, лягнуть, ударить назад головой, но на деле только затрепыхался беспомощно. Тогда он закричал, что было сил, звал Брена, ему почему-то было ясно, что если Салливан не придет - никто не придет. Тут его ткнули лицом в землю, глуша крик и, вдыхая, он поперхнулся какими-то жуками. И дальше только натужно кашлял и пытался руками достать хоть до чего-то, перевернуться, поднять вес, придавившего его. Затрещал разрываемый хлопок шорт, Ник забился сильнее, почувствовав, как чужая рука сжала его плечо, он дотянулся и, выкрутив пальцы, подтянул ее поближе и вцепился зубами. Затем был первый удар по голове, но он только сильнее сжал зубы, чувствуя тошнотворный вкус плоти насильника, прокусывая суставы пальцев, причиняя боль с яростной радостью. После второго удара Николас разжал челюсти, чтобы вдохнуть ртом. Но не вдохнул, потому что в него, разрывая насухую, протиснули член. Это никогда не было так больно и так страшно. Ник попытался вертеться, кричать, он хотел бы вырвать чужие глаза и каждый нерв… Он бессильно заплакал, скуля и кашляя под резкими, раздирающими толчками, сжимая в кулаках траву и землю. Только бы это закончилось.
И оно закончилось. Латинос дернулся, странно захрипел, а потом приподнялся и упал назад. Ник тут же перекатился на бок и, мыча от боли, прикрылся руками. В первые секунды он ничего не видел, может, зажмурился, а может, ослеп от шока, затем понял, что смотрит и видит: Брендон на коленях, нешироко размахнулся, ударил неподвижно лежащего в траве насильника камнем, зажатым в ладони, и снова отвел руку для удара. Но в этот раз Николас услышал: там был треск костей и чавканье-хлюпанье, с которым камень опускался в мозговой детрит, смешавшийся с кровью. Эти звуки совершенно заглушили для Ника пение птиц, повизгивание и пыхтение какого-то зверька, качающегося на ветках. А от запаха мяса и крови, смешавшихся с ароматами леса даже его привычного затошнило. Николас лежал на боку, сжавшись в комок, смотрел, как Салливан, осатанев, бьет уже, несомненно, труп латиноса и боялся позвать мужа.
Тот обернулся то ли потому что устал, то ли почувствовал взгляд на себе.
- Никки! Никки, как ты? Больно? Прости! – Брендон как был на коленях и весь забрызганный кровью и ошметками плоти, подполз к нему, робко гладил по плечу липкими пальцами. - Я не знаю… Скажи, что мне делать?
А Гарриган дрожал под прикосновением и не мог заставить себя обнять партнера или хотя бы ответить ему.
- Давай, помоги мне. Я осторожно, - Брен приобнял его и поднял на руки, - Все, уже все закончилось, kisunia. Все хорошо.
Голос успокаивал Ника, а вот тесные объятия пугали. Это же его Брен! Нет, все равно плохо.
- Пусти меня, сам пойду.
- Никки, - у Салливана по вроде бы спокойному лицу текли слезы, смывая точечные капельки крови.
- Пусти, пожалуйста, - Николас был на грани истерики, ему хотелось бежать неважно куда.
- Хорошо-хорошо, ты только держись за меня. Так нормально?
Да, просто идти рядом, опираясь на мужа, оказалось легче.
Когда они добрались до домика, в голове у Гарригана немного прояснилось, он смог думать о чем-то кроме произошедшего. Например, о том, что они оба в крови убитого.
- Одежду сжечь, - слабо сказал он Брендону.
Одежду, обувь Салливан облил жидкостью для розжига и смотрел, как горят их с Ником вещи, пока мылся с мылом и помогал любовнику.
- Тебе нужно в больницу.
- Нет, обойдусь, я хочу домой.
Они едут домой.
Они долго добирались до дороги и, кажется, целую вечность ловили попутку. В машине Николас сел так, чтобы не касаться мужа, но когда Брен положил руку ладонью вверх рядом с ним, то в его ладонь легли подрагивающие пальцы.
Аэропорт. Только бы добраться, там охрана и вряд ли их попытаются задержать в таком людном месте. В том, что Эндж не обратится в полицию, Салливан был уверен – это личное. Он позвонил и забронировал им с Ником билеты в Сан Франциско первым классом – только там нашлись два места в ближайшее время.
Стеклянные двери и холл так близко.
- Никки, сможешь сам забрать билеты? Иди, садись в самолет, я сдам багаж и догоню.
Николас ответил взглядом красноречивее слов. Никуда он больше один не пойдет.
- Так будет лучше, пожалуйста, сделай это для меня!
Тот сдался и медленно потопал к пневматическим дверям. Салливан повернулся.
- Эндж, не трогай его, дай ему уйти, ради всего… прошу.
Та кивнула.
Еще немного Никки.
Предупреждения не ставлю, поскольку вы уже приблизительно знаете, что от меня можно ожидать)).
За придурь и истерики (мои) прошу прощения. Хэл, спасибо за мотивационный пинок, как и всегда).
Синий Ирис и Мисс Максимофф, вы уже это почти все читали).
6тыс слов, где-то половина«Бунгало» немногим отличалось от шалаша: ни электричества, ни удобств, ни даже пола. Особенно отсутствие необходимого было заметно в сравнении с номером отеля, из которого они выехали всего пару часов назад.
Гарриган бросил сумку на песок и повернулся, собираясь высказать Брену все, что он думает об отдыхе в условиях выживания. Он даже вдохнул поглубже. Но не успел начать. Вошедший следом Брендон устроил чемоданы в углу, запер дверь плохонькой задвижкой, изображающей замок и оттеснил партнера к некоему подобию кровати. Отвлекать Салливан умел, как никто.
- Нет, я все-таки скажу! – Николас сумел воспользоваться передышкой.
- Ну, скажи, - ласково разрешил Брен и, оттянув край, заглянул ему под белье.
- О чем ты думал? Здесь же нет еды!
- Есть фрукты и все, что нужно в переносном холодильнике.
- Нет света!
- У меня есть фонарики.
- Душ!
- Море, Никки, оно все в твоем распоряжении.
- А где же, ну… - Гарриган ничуть не смущался называть вещи своими именами, но сейчас простое слово «туалет» не хотело произноситься. Он едва не сказал «делать свои дела».
- Есть биокабинка недалеко.
- И все равно это слишком, - не сдался Ник.
- Ну, раз ты так считаешь, - Салливан медленно, но со знанием погладил его член и яички через ткань шорт, запустил пальцы в штанину и потер местечко за мошонкой. Дождался, пока Никки засопит нетерпеливо. – Если тебе здесь не нравится, то мы, конечно же, прямо сейчас вернемся обратно в отель.
- Не прямо сейчас!
Кто бы ни сколачивал эту непрезентабельного вида кровать, дело свое он знал. Оказалось, что на этом невзрачном лежаке весьма удобно находиться вдвоем: Ник сразу нашел, за что можно держаться, и некоторые «неровности» пришлись кстати. Он стянул футболку, позволил поцеловать себя в живот и перевернулся. Положил голову на скрещенные руки и смотрел через плечо, как Брен раздевается, как наклоняется к нему. Неизменное восхищение в глазах мужа, трепетная ласка прикосновений - так словно они делают это в первый… в первые десять раз. Теперь Николас ценил это постоянство едва ли не больше самого секса.
- Ай! – хотя укус в ягодицу был ничуть не болезненный, разве что неожиданный. – Твое внимание требуется выше.
- Угу, - и Салливан снова принялся щекотно водить языком и кончиком носа по гладкой коже, выбирая местечко для поцелуя или укуса.
Ладно же! Ник попытался сам сползти ниже, подлезть под любовника. Пока он, пыхтя, осуществлял задуманное, Брендон облизывал покачивающуюся из стороны в сторону спину, лопатки, наконец, шею. Уткнулся носом в затылок Никки и ждал, когда тот устроится. Сама эта возня, то, как Николас пихался под ним, стараясь прижаться интимнее, заводила и опустошала одновременно.
- Начинаю думать, что ты со мной только из-за секса, - Гарриган проговорил обиженно, но затем улыбнулся себе в плечо и заблестел глазами – ничего он такого не думает.
Можно и подыграть.
- Конечно, из-за этого. Всегда мечтал переспать с каким-нибудь профессором, да только не встречал с подходящей задницей. Чтобы вот именно с такой, - он просунул руку между их телами и похлопал легко.
- Так я ведь еще не профессор, - Никки почмокал, выпрашивая поцелуй.
- А я не могу больше ждать.
Брен прижался лбом к его спине и сосредоточился на том, чтобы тщательно смазать и безболезненно вставить, но не выдержал и поднял голову – хотел видеть, как Николас улыбается, неосознанно облизывается и часто взволнованно дышит.
Безмятежность, личность и при этом будто бы бестелесность – вот чем отличались супружеские обязанности от эпизодов прочего секса. Никки всегда оказывался притягательнее, драгоценнее, чем собственно половой акт, а оттого, что Брендон сосредотачивался на муже, сам процесс приобретал особенный Николасов вкус, запах и сладко тянущую за сердце боль.
- Никки…
Но тот только запыхтел в ответ, прогибаясь под ним сильнее, до ломоты в пояснице. Затем вскрикнул от первого настоящего движения и тут же схватил Брена за руку, чтобы притормозить.
- Что? Что? – Салливан замер.
- А здесь можно? Шуметь. – Ник сам сжал его внутри, возможно просто от волнения.
- Да, kisunia, здесь можно шуметь, - он уперся стопам в кровать поудобнее. - Здесь можно все, что ты захочешь.
- Тогда, - Гарриган хитро сощурился. – Тогда давай посильнее. Дорогой.
Он кричал и едва слышно бормотал, вырывался и тут же насаживался обратно, даже один раз простонал «блять», что с ним бывало крайне редко. Брендон продержал его на грани, сколько смог при резковатом рваном ритме, и помог своему Никки закончить с наибольшим удовольствием.
Как-то так вышло, что моменты «после» Салливану не пришлось делить ни с кем кроме мужа. Никто больше не лежал с ним вот так, придерживая рукой, не выпуская, не целовался с ним лениво и сухо.
- Значит, здесь есть кабинка? – некоторые потребности отказывались молчать дальше.
- Да, как выйдешь направо за деревьями.
Ник натянул только трусы, поинтересовался приличный ли у него вид и отправился на поиски. Хотя он довольно бодро заспешил к заветному месту, Николас не мог не заметить высокого, роскошно сложенного латиноса. Неизвестно сколько уже времени незнакомец топтался около их домика, если достаточно долго, то, вероятно, он слышал все те звуки, которые Ник был готов демонстрировать только мужу. Гарриган смутился, но всего на секунду. Мужик совершеннолетний, вот пусть и делает, что угодно, а они с Бреном просто расслабятся. Наконец-то! И он улыбнулся в ответ на улыбку латиноса.
Когда Ник, подпрыгивая от избытка эмоций, прибежал обратно, улыбчивый незнакомец в набедренной повязке преградил ему дорогу и что-то сказал по-испански, потом повторил, указывая на лодку с еще двумя своими собратьями.
- Но-но! – интернациональный отказ. Николас помотал головой, улыбнулся и попытался обойти его.
Тот поймал шотландца за руку и начал что-то горячо предлагать.
- Но-но! Может, завтра покатаемся. Нет, я не могу, - Ник вырвался из легкого захвата и рысцой припустил к бунгало. На пороге он обернулся – латинос все так же рассматривал его и скалился.
Какие здесь, однако, приветливые люди! Даже немного неуютно от этой приветливости.
Он собирался подробнее расспросить Брена об этом месте, но тот спал. Николас немного понаблюдал – нет, правда спит, затем подошел и накрыл мужа его же рубашкой, чтобы тот не притягивал взгляд. Странное дело, только что он находился рядом с парнем, которого запросто можно представить на обложке журнала, и совершенно ничего не почувствовал. А на супруга-любовника Никки насмотреться не может, даже прекрасно зная, что прикрыто белым хлопком. Хотя возможно именно из-за этого знания хочется еще больше. Он решил дать Брену выспаться, поэтому, стараясь не шуметь, полез в свою сумку за книжкой, но когда со всеми предосторожностями извлек ее, понял, что читать совершенно нет желания. Он хочет к любовнику в постель и только это.
Николас освободился от трусов и, приподняв край рубашки, тихонько подлег к нему. Брен спал на боку, поэтому, чтобы прижаться плотнее, Никки поместил пенис мужа себе между ног. Вот так достаточно тесно и нет риска прищемить дорогой им обоим орган.
- Ты проголодался?
Разумеется, разбудил.
- Смотря, что ты имеешь в виду, - Гарриган положил голову партнеру на сгиб руки и потер бедра друг о дружку, заигрывая.
- У нас есть мороженое, хочешь? – на такую откровенную ласку Брендон не мог не отреагировать: он толкнулся в мужа и убрал ткань, скрывающую весь вид.
- И шоколадное? – Никки снова подвигался, заводясь от горячей пульсации, отдающейся прямо в яички, от непристойности происходящего. Нужно быть скромнее, решил он, и прикрылся ладонью мужа, положив ее себе на ягодицы.
Между ними столько всего было, но чувственность, настоящее желание проснулись в Николасе совсем недавно. Раньше он и представить не мог, что будет любоваться тем, как обнаженный мужчина, присев на корточки, ищет для него мороженое в переносном холодильнике. Многое из того, что теперь было само собой разумеющимся, Ник не считал возможным даже в идеальных отношениях - между мужчиной и женщиной. Ни разу у него не было подруги, которая хотя бы гипотетически стала бы играть с ним «в котиков». И уж тем более Николас не подозревал, что два мужчины могут так нежничать. Однако однажды он расслабленный и благодарный лизнул Брена в висок, тот перехватил инициативу и долго щекотно слюнявил ему затылок и шею с «косичкой», Гарриган не понимавший и не принимавший сюсюканья балдел до дрожи в ногах и закатывания глаз от этого методичного вылизывания. Когда же он липкий и слегка осоловевший выбрался из постели, то решил для равновесия сделать что-нибудь мужественное. И сам принес любовнику пить.
Никки умял полтора брикета шоколадного – свой и половину чужого.
- Идем купаться?
В этой фразе появляется особая прелесть, если теплая, прозрачная вода удивительного голубого небесного цвета находится так близко от порога, что нет смысла брать полотенце. Нику показалось что здесь солнце мягче, а песок чище и мельче, чем на всех пляжах, где ему приходилось бывать. Словом, здесь оказался достигнут некий идеальный баланс окружающей среды, при котором отдых – это не просто расслабляющая деятельность и бездействие. Самым необходимым условием для восстановления сил, обновления является ощущение свободы. И именно его Николас в полной мере, как никогда ощутил, разглядывая с порога горизонт: вода, песок и никого, кроме них с Бреном. Ни единого звука цивилизации, только их голоса, дыхание. Так просто поверить, что остального мира вообще не существует, что все проблемы и обиды «оттуда» сгинули в ничто, нет счетов, обещаний, вины.
Гарриган шел к морю, зачерпывая стопами прогретый песок, чувствуя рядом присутствие партнера. Брендон – часть его свободы, его личного мира. Необходимая часть. Он обернулся и протянул мужу руку – это их чистый лист.
Николас так расслабился, что о минусах их одиночества подумал не сразу. О том, что здесь нет спасателей, нет буйков, и местные рыбы почему-то не особенно боятся людей. Когда-то эта дикость, неисследованность края ойкумены привела бы его в восторг. Как здорово быть по-детски бесстрашным, слепо и смело бросаться вперед в неизвестность, не имея за собой ничего, кроме уверенности в удаче и капельке молодого бессмертия. А затем наступает взросление, причем часто внезапное и совершенно не связанное с возрастом. Хотя Нику повезло и в Уганде, и позже фортуна от него не отвернулась, но его догнало осознание конечности жизненных моментов, событий, людей. Так началась его гонка в обратную сторону. Теперь Гарриган издали чувствовал опасность и старался не встретиться с ней, тем более ему было что, вернее кого терять. До Брендона он осознавал хрупкость человеческой жизни и будто мирился с ней, он понимал, что когда-нибудь умрут родители, что друзья могут тяжело покалечиться. Да даже смерти в Африке, так ужасавшие его, все равно были чем-то, что перестанет беспокоить, сотрется с течением времени. Раньше Николас понимал, что все происходящее не лично с ним, он сможет пережить так или иначе.
Но если что-то случится с Бреном, Никки просто ляжет и умрет рядом. А Николас может и проживет немного дольше, тоскуя по ним двоим, но затем и он найдет выход.
Вода прекрасно держала на поверхности, и Брендон не спеша греб, лежа на спине. Он поглядывал на вдруг притихшего партнера и с тихой радостью удивлялся тому, как Ник способен одним фактом своего существования изменить все вокруг. Это море, этот пляж, одинокое бунгало Салливан навещал в третий раз, но только теперь видел, насколько они уникальны.
Николас подплыл вплотную и обнял его, укладывая голову на грудь, можно и подрейфовать немного.
Ровно за секунду до того, как Брен решил, что пора им плыть обратно, Никки вдруг приподнялся, огляделся и с ужасом обнаружил, что едва видит деревья.
- Спокойно, мы уже возвращаемся, давай, держись.
Самое опасное в такие моменты - это паника и ее истощающее свойство. Николас так нервничал, что быстро выдохся и даже успел нахлебаться, но от помощи упрямо отказывался и требовал, чтобы Салливан плыл вперед, не ждал его. Эти героические порывы тоже не приносят ничего хорошего. Никки снова закашлял, и муж после короткой борьбы добился, чтобы тот за него держался. Сквозь прозрачную, величественно безразличную гладь было видно, как рядом кружат темные гибкие тени – рифовые акулы. Они не нападают на людей. Обычно.
- Еще немного, совсем чуть-чуть, - к «большой воде» Брендон всегда относился с уважением и разумной долей бесстрашия, он умел рассчитывать силы и знал правила. Но паника и отчаяние партнера оказались заразны. Когда он помогал Нику бледному, трясущемуся от шока выйти на берег, то старался не показать, что у него тоже подгибаются ноги.
Они могли бы упасть сразу на песок или добраться до порога дома, но предпочли зайти внутрь. Брен усадил мужа на постель, навалил сверху одежду, какая оказалась рядом, и обернулся в поисках припрятанного виски.
- Не уходи!
- Я здесь, сейчас сейчас, - Салливан клял себя последними словами за то, что подверг обоих такой опасности, за свою беспечность, за то, что не смог... – я здесь, Никки.
Виски прямо из бутылки, быстро опьяневший Николас льнет к нему под все этой кучей тряпья.
- Давай трахнемся, - и неловко поцеловал его, делясь винным дыханием. – Так, чтобы болело. – И путаясь, отбрасывая футболки, полотенца, полез к Брену в плавки.
Ни на какие изыски и игры сил бы сейчас не хватило. Да что там, не вышло даже подобия прелюдии и глупых нежностей, от которых Никки краснел и хотел целоваться. Получилась какая-то жестковатая безличная случка, и, только заканчивая, Брендон уткнулся носом в еще не согревшуюся щеку мужа.
Может близость смерти и пробуждает инстинкты, чувственность, но в результате произошел только слепой, инстинктивный акт.
Николас бурно кончил, но едва его перестало трясти, как он понял – не хватило. По ощущениям – ярко, сильно, но не так.
- Надо переделать, - деловито заявил он партнеру, лежащему на нем тяжелым, родным грузом. – Слышишь, этот раз не считается, - и потянул Брена за хохолок на макушке.
- Конечно, переделаем, - слабо ответил тот.
Ник подождал шутливого и ласкового продолжения, что-то вроде «будем делать, пока не устроит обоих», не дождался. Погладил хохолок осторожнее. Ему хотелось легкости и уверений, хотелось сильного Брендона, но, по-видимому, сейчас не его очередь быть ранимым. Салливан лежал на нем, чувствительно прижимаясь жесткими, острыми костями таза, коленей, ребер, и эти кости Никки любил. Он обнял мужа так, чтобы можно было растирать ему спину и гладить по затылку, счесывая волосы наперед.
Сегодня его черед помогать любимому стать собой прежним, и Николас не подведет.
В тот день они почти не выходили наружу.
- Расскажи, что это за место такое?
- Эта часть острова – частная собственность и попасть сюда можно только будучи лично знакомым с хозяйкой. В гости она пускает немногих, поэтому здесь можно жить почти дикарем.
- Ну-ка, а как ты познакомился с этой… хозяйкой?
- Меня представила одна общая знакомая.
- Которая… - Ник от любопытства приподнялся на локте, глядя на партнера.
- О которой я не буду с тобой говорить, - он оттянул и резко отпустил резинку плавок любовника.
- Ой! Ну ты… не надейся, что отвлечешь меня! - произошла небольшая возня, и Николас отвоевал себе место сверху. - Рассказывай! У тебя с ними обоими было?
- Никки!
- Я не отстану!
- Знаю, – предпринял еще одну попытку отвлечь. - Ладно, что ты хочешь знать?
- Кто была эта твоя знакомая? – Ник в прямом смысле держал его за горло. Только что не сжимал.
- Тебе имя и адрес нужны? Просто давняя знакомая, случайно встретились в аэропорту, и она предложила поехать вместо Майами сюда, я согласился. Все.
- Не все! Это же была не благотворительность, да?
- Нет, не благотворительность. Откуда у тебя такая тяга к грязным рассказам?
- Хочу услышать, если уж ты не показываешь. И не вздумай меня шлепать! Не сейчас!
Снова началась борьба за место сверху, и снова Шотландия победила.
- Отвечай! У вас было это в самолете? Или сразу в аэропорту?
- Никки! Да прекрати ты щипаться! Было! Было в самолете.
- И как? – тот от любопытства придвинулся носом к носу любовника.
- Тесно – не повернешься и всю оставшуюся дорогу на нас осуждающе смотрели остальные пассажиры.
- Нужно будет попробовать…
- Вот уж нет!
Николас помолчал, давая мужу время остыть, успокоиться, а затем опять пристал с вопросами.
- А хозяйка пляжа, какая она?
- Может хватит? – с надеждой попросил Салливан.
- Неа. Вперед! А я тебе про своих любовниц расскажу.
- Так. – Брендон все же выбрался из-под партнера. – Пойду лучше окунусь.
- Постой, ты куда? – Ник взволнованно подергал его за руку.
- Купаться, а ты думал?
- Это после того, что случилось?
- Никки, да ничего не случилось, просто в следующий раз будем осторожнее. Ты идешь?
- Я не иду, и ты не идешь! С ума сошел, мы же чуть не утонули!
- Можешь следить с берега, я недалеко и нырять не буду.
Николас помолчал, не отпуская локоть мужа.
- И тебе не страшно?
- Страшно, - Брен ласково взлохматил едва высохшие космы любовника и чмокнул его в нос. – Но с этим страхом нужно начинать бороться как можно раньше. Посмотришь за мной?
- И сколько раз ты… ? – Никки все не отпускал.
- Много, не бери в голову, все в порядке.
Николас так пристально следил за купающимся партнером, что появилась резь в глазах. Еще он заметил, что невольно задерживает дыхание. К чертям такой отдых! Нужно было настоять и уехать сразу из отеля, и не попали бы в эту обманчивую красоту и спокойствие. Может им вернуться на общественный пляж? Там безопаснее. Сам Гарриган с бьющимся сердцем едва мог по колено зайти в воду и тут же возвращался. Что он будет делать, если с Брендоном что-то случится? Вот что?!
Ник переживал, как не случалось с ним раньше, даже пошел встречать любовника с полотенцем и тер ему спину и бока, согревая, хоть тот и не мерз. Потом они отвлеклись на ужин, а еще позже были слишком увлечены тем, чтобы «переделать» как следует. И беспокойство вроде бы отпустило.
- Здесь закаты красивые, - начал Брен.
Но когда Никки согласился разжать объятия, солнца уже не было.
На шестой «попытке» Николас был уже не в силах демонстрировать свое удовольствие ничем кроме монотонного, сонного постанывания, да и Брендон второй раз заканчивал всухую.
- Не надо, ну, перестань, - Ник кончить не смог и отпихивал любовника, который пытался ему помочь. – Смерти моей хочешь? Мне же за тобой не угнаться.
- Да ладно, повернись, Никки. Иди ко мне.
- Ни-ни-ни!
- Хорошо, будем просто спать. Иди поближе.
Николас обернулся и медленно пододвинулся.
- Я вообще так никогда не уставал, - уткнулся мужу в плечо и отрубился.
Проснулся он от ощущения, что чего-то не хватает. Вот как приучить партнера к тому, что Нику нравится просыпаться вдвоем? Так нравится, что завтрак и прочие важные вещи могут подождать. Может ему впервые в жизни хочется с утра видеть кого-то, чтобы Брен повалялся вместе с ним подольше, чтобы дома, приглушив будильник, обнял любовника и попросил «еще пять минут». Жаль, такое редко случается.
На столе обнаружилась записка, прижатая стаканом сока и батончиком мюсли.
«Недалеко, быстро. Надеюсь, вернусь раньше, чем ты проснешься. Б».
Николасу сразу стало не до еды, он выбежал на порог и, приподнявшись на цыпочках, вгляделся в водную гладь. Далеко. Дальше, чем они договаривались. Вот пусть только вылезет! Уж он получит! От избытка эмоций Никки, хромая и охая после вчерашнего, забегал перед домиком. План мести оформился внезапно. Пусть только вылезет…
К тому времени, как Брендон накупался, Ник уже не бегал, он гордо сидел на пороге с маской отмщения на лице. Он достал из глубин чемодана кожаный брючный ремень и прятал его под полотенцем. Но в воспитательный сюрприз пришлось внести коррективы – Салливан вышел из воды не один.
Как Ник мог не заметить, такую женщину? Даже издалека. Как?
Высокая, стройная идеальной, женственной стройностью и с грацией, которая не встречается у простых смертных. Великолепная кожа цвета молочного шоколада, едва ли скрытая двумя лоскутками купальника, так и просила попробовать ее языком. У Николаса отвисла челюсть, потекли слюнки.
И тут богиня остановилась по щиколотку в воде, и наклонилась что-то поправить на ножке, при этом она оперлась на галантно подставленную руку спутника. Брендона. Ник захлопнул рот.
Девушки – это прекрасно. До тех пор, пока они не оказываются рядом с твоим супругом, который совсем недавно предпочитал именно женщин. Волевым усилием Никки остался сидеть, хотя ему очень хотелось подбежать к этим двоим. Этим. Которые так подходят друг другу. Именно такую женщину он пожелал бы Брену: бесстыдно красивую, яркую. Ту, которая с улыбкой будет обращаться к нему, вот как сейчас, ту, на которую Салливан будет так тепло смотреть. Будь ты проклят Николас Гарриган.
Брендон что-то сказал Богине, и та рассмеялась – непринужденное общение, прикосновения - они знают друг друга и давно. Нику так больно было смотреть на это, что он начал задыхаться, но отвернуться, уйти, оставить их двоих он не мог. О том, чтобы бороться за мужа, за то, что есть у них с Бреном, он подумал с горечью, заранее признавая поражение.
Когда двое купальщиков подошли к домику, Нику пришлось встать, он прочистил горло, но приветствие вышло все рано сиплым.
- А это мой Николас, - Брен обнял его за плечи, чуть подтягивая к себе. – Познакомься, kisunia, это Энжи.
Шоколадная Богиня сказала что-то вроде того, что рада знакомству при этом тон и взгляд ее были нейтральными, но Гарриган все равно почувствовал, что его оценили и вынесли вердикт: до стандарта он не дотягивает. К счастью, Энжи отказалась от предложенных напитков и даже не зашла к ним.
- До скорого, - там было еще что-то по-испански, и Ник не понял. – Обязательно загляните на вечеринку, рассчитываю на вас обоих.
Следом за мужем Никки потопал в домик и механически поднял, звякнувший пряжкой ремень, который выпал из полотенца.
- Это ты меня собрался пороть? – улыбаясь счастливее, чем обычно спросил Брен.
- Да… нет, - Николасу захотелось свернуться в комок на постели, и чтобы все стало как раньше.
- Ты так расстроился из-за того, что я плавать ушел? Никки, ну, не стоит.
Еще некоторое время Салливан ходил за любовником, подсовывал чертов батончик мюсли со смородиной и целовал куда придется. Помогало плохо.
- Ну, скажи, что мне сделать? – взмолился Брен.
- Все нормально, - ответил ему партнер таким голосом, что стало ясно – совсем не нормально, и, кажется, дело не только в купании.
- Эндж? – попробовал Брендон, глядя на мужа, у того задрожали губы. – Да ты что, Никки? Она не интересует меня в этом смысле!
- Врешь, - уверенно насупился Гарриган.
- Вру, - согласился покорно. – Но это совершенно не то, что у нас с тобой! Я не буду тебе изменять, на чем хочешь могу поклясться. – Обнял и с нажимом, со значением целовал Ника: плечо, волосы, щека – подбирался к губам.
- У тебя с ней, - тот разрешал целовать, но сам не отвечал. – Было?
- Было. Но давно и это ничего не значит.
- Она собиралась тебя вернуть!
- Ты ошибаешься, Чертополох, у Эндж есть правило насчет «дважды в одну реку», так что можешь быть спокоен.
- Я не спокоен.
- Я, между прочим, тоже, и хотел бы поговорить с тобой об этом.
Ник поднял голову.
-Это о чем?
- Ты тут показательно ревнуешь, а сам раздавал авансы незнакомым мужчинам.
- Где? С ума сошел?
- А кто строил глазки одному из парней Энджи? Кто вертел перед ним задом?
- Я…? Я, по-твоему, вертел?!
- Ладно, я верю, что, возможно, ты ему только улыбнулся. Было?
- Было, - еще не до конца понимая, что происходит, признался Николас.
- Но здесь, понимаешь, такая специфика общения… Парень подумал, что ты на все согласен. И Эндж, по его просьбе, хотела организовать вам свидание.
- Что? Чтооо?
- Вот я тоже так подумал. И сказал, что спрошу тебя… Ай, ты что? Ай, черт, Никки больно же!
- Если ты еще посмеешь раздумывать, отдавать ли меня всяким… Защипаю насмерть!
Затем состоялась обоюдоприятная борьба с возней, которой так не хватало Нику с утра. Но во время передышки он решил еще раз уточнить, что именно знает о них Богиня.
- Так ты сказал ей, что мы вместе?
- Сказал.
- Это хорошо, - Николас мысленно показал Энджи язык. Свидание! Ха! Думала он польстится на ее качка. Как бы не так! - А ее дружки часто подслушивают у чужих домиков?
- Я не уточнял, но тот парень случайно здесь оказался. А потом случайно встретил тебя и… Видишь ли, здесь свои правила, основное из которых – никто не ревнует. То есть даже если кто-то приезжает с партнером, то они могут развлекаться отдельно. Для встреч как раз и устраиваются вечеринки.
- То есть на них можно выбрать?
- Нельзя.
- Ты же сам сказал!
- А теперь забудь, что я сказал. Мы приехали отдыхать, а не пробовать… что попало.
- Но на вечеринку пойдем?
- Нет.
- А я хочу!
- Никки.
- И меня, между прочим, пригласили!
- Не терпится познакомиться с Хуаном и его друзьями? Они тебя будут ждать с нетерпением, судя по тому, что мне сказали, - Брен договорил и понял, что уже хочет уехать отсюда. Какой отдых с такой проблемой под боком? Энджи, конечно, обещала, что никто из ее «песиков» сюда не сунется, и Салливан верил ей, безусловно, но в том, что касалось мужа, он предпочел бы перестраховаться.
Никки сперва стушевался, вспомнив латиноса, а затем сделал мечтательное лицо и погладил себя по колену натурально мужским жестом. Брен мог бы не волноваться – флиртовать с представителями своего пола его любовник не умел совершенно, исключение составлял только сам Брен.
- А они, кстати, очень даже ничего…
- Ну, если ты хочешь… - Брендон собирался поддержать игру, но понял, что ему плевать, кто сейчас первый сдастся. Важно другое. Он подтянул к себе и повалил сидевшего на лежаке Николаса. – Хочешь попробовать что-то новое?
Партнер не ответил, зато смотрел в упор своими невозможными синее местного неба глазами и слегка вытягивал губы, провоцируя на поцелуй.
Вот только Брен уже перестал играть.
- Скажи, ты этого хочешь?
- Возможно… - тут до Ника дошло, что на этот вопрос следует ответить серьезно, он возмущенно запихался. – Салливан, ты рехнулся? Я чуть не… когда он… и вообще!
Брендон вздохнул спокойнее, они поцеловались раз другой, и пальцы одного уже вовсю хозяйничали в шортах другого. Когда прозвучало:
- Вот если бы ко мне приставала твоя подружка, - Никки хитро прищурился, - то боюсь, это стало бы серьезным испытанием, ты же понимаешь?
Брен дал ему насладиться собственным злорадством, легко касаясь, подразнил пупок своего личного секс-символа, а затем нанес контрольный.
- Тебя бы ждал большой сюрприз: Эндж великолепно управляется со страпоном. Много практики, знаешь ли.
Однако сюрприз ждал и самого Салливана.
- А что такое страпон? – спросил Ник, явно решивший, вытащить из мужа все разъяснения по предмету.
И это взрослый мужчина, проживший три года бок о бок с эротоманом. Как вообще можно в современном мире оставаться таким поразительно наивным и чистым? Николасу как-то удавалось. Он даже флиртовал большей частью ради самого флирта, словно это всего лишь один из приемлемых видов общения. Но, что скрывать, Брендону эта особенность партнера нравилась, потому что даже если они грязно трахались, тень Никовой неискушенности придавала акту интимности несексуального характера. Есть что-то особенное в том, чтобы любить человека настолько на тебя непохожего, почти антипода. Никки отличался от него не только своим прошлым, жизненными установками и практически каждым поступком, он и мир видел совершенно иначе, чем Салливан. Время и мысли Николаса принадлежали работе, учебе, возникающим и пропадающим увлечениям вроде немого кино, семье, которой для него являлся и Брен. А секс завершал пятерку, если не десятку его интересов. Определенно, Брендону удалось приподнять любопытство и желание любовника в их интимной жизни, но не более. И эта точка зрения пришлась Салливану по вкусу, он сам не заметил, в какой момент погоня за оргазмами и одноразовым человеческим теплом превратилась в сродство и семью. А он ведь и не знал, что семья может быть такой. Просто однажды почувствовал, что Никки – его, и за возможность жить рядом, возвращаться домой, к нему, прикасаться и быть уверенным, что удовольствие обоюдно – за это ничего не жаль. К тому времени, как он это осознал, произошла некая балансировка, какие случаются у близких людей: Ника секс стал привлекать чуть больше, а Брендона чуть меньше, обоим хватало и не доставляло неудобств. Не страшно быть совершенно разными, если вы способны на компромисс.
Спустя час Никки наконец согласился, что им это «приспособление» не нужно, а еще через час забыл, как оно называется.
Когда же он выбежал на минутку до заветной кабинки, то мир вновь был прекрасен. Как и всегда, когда доктор Гарриган смотрел не дальше, чем на любовника.
Стемнело, и до них донеслись далекие, приглушенные консервативным лесом, звуки музыки и криков. Забавно, но с такого расстояния были слышны преимущественно биты, и любая мелодия любого жанра звучала как тамтамы. Николас показательно развздыхался, поглядывая на мужа, хоть бы на полчасика зайти к гостеприимной Энджи. Впрочем, запеченное на углях мясо с картошкой и бутылка десятилетнего «Шивас Ригал» оказались ничем не хуже выдуманных им экзотических угощений.
Следующее утро началось именно так, как Ник любил: не слишком рано, без похмелья и с игриво настроенным любовником. Все было настолько хорошо, что Брен даже смог заманить его купаться – плескал водой, дразнил, звал и, не торопясь, отходил дальше от берега. Так что Гарриган сперва поплыл к мужу и только потом понял, что не достает ногами до дна. Он тут же взволновался, забарахтался и был подхвачен со спины Брендоном.
- Я держу, - он поцеловал судорожно вцепившегося в него Николаса, но тот не почувствовал прикосновения.
- Глубоко.
- Нет, kisunia совсем нет. Смотри, все в порядке.
Они сталкивались ногами, Ник невольно пытался приподняться выше и до синяков сжимал его предплечья.
- Я вылезаю, хватит.
- Еще немного, - Салливан погладил уже немеющей в хватке любовника ладонью напряженный живот. – Побудь со мной.
Николас заметно нервничал, но послушно «был», а чуть погодя даже держаться стал не так отчаянно. А когда Брен понемногу начал стягивать с него плавки, Никки уже отвечал на поцелуи.
- Мы не можем, - он не отстранялся и как будто терся ногами, ягодицами. Но это все вода виновата и волны, да.
- Почему? – одной рукой Брен обнимал Ника поперек груди, поддерживая, а другой легко, ненавязчиво подрачивал ему.
- Утонем же, - выбраться на берег прямо сейчас Николасу и в голову почему-то не пришло.
- А ты помоги мне, - пальцы погладили местечко за мошонкой, и Ник развел колени, разрешая все, опираясь спиной на мужа.
- Повернись, Никки, повернись-ка.
Тот выполнил и, обнимая Брендона за плечи, как привык, с головой окунул его.
- Не получится, - сразу запаниковал и отцепился, хотя любовник вынырнул тут же.
- Получится, иди ко мне. Давай вот так.
Николас обхватил его ногами, стараясь держаться на плаву сам, но его притянули теснее. Ладно, пусть Брен воплотит свою фантазию по-быстрому, а он подождет до земли, до песка или постели.
- Тебе понравится, Никки, - разминая его внизу пообещал муж. – Расслабься немного.
Гарриган привычно расслабился где требовалось, но для секса у него был не тот настрой.
- А ты уже делал так? –вполне естественный вопрос.
- Конечно, - Брендон будто хотел что-то рассказать, но передумал. – Несколько раз было.
- С Энджи?
Салливан тяжко вздохнул и снова подтянул его к себе поближе.
- Никки, давай договоримся, - он был так серьезен, что даже перестал делать пальцами то, что делал. – Мы вместе и никого больше нет.
- Но мне интересно, - тихим голосом, чтобы стало невозможно его ругать, проговорил виновный. И тут же опять спросил. – Так с ней было? – И задрыгал ногами, взбивая пену, пока муж ловил его.
Наконец, они объяснились, перебрались ближе к берегу, и Николасу действительно понравилось. Настоящего ритма в воде не получилось, но ощущение поддержки вокруг и любовника внутри одновременно оказалось потрясающим. Настолько, что Никки, забыв свои страхи, захотел развернуться и попробовать сзади «по-дельфиньи», так он это назвал.
Выходя на сушу, Ник обнаружил, что подарил свои плавки местным рыбам, жаль, конечно, но оно того стоило. А потом еще Брен, заметил пропажу и принялся гонять нагого любовника по пляжу.
Мир вокруг был прекрасен, но Гарриган больше не верил, что это бесплатно, он предчувствовал грядущие проблемы, хотя и не представлял, откуда их ждать. Поэтому ночью, когда Брендон заснул, он осторожно сложил ладони вместе и, ощущая дыхание мужа в затылок, едва шевеля губами, помолился.
Ребенком, Николас, как и многие дети, в большей или меньшей степени огражденные от большого мира, слушал и верил божественным сказкам. Это потом он с удивлением обнаружил, насколько гибкая вещь религия и стал научно обоснованно презирать ее формализм, но частичка мальчика, который читал на ночь молитву во здравие своих близких, все же выжила.
Он понимал, что с точки зрения религиозной морали, их с Бреном жизнь даже не блуд, а содомия. То самое, что его отец, читая им с матерью Библию по субботам, называл мерзейшим из грехов. Почему из всех проступков человека этот выделяется, маленький Николас понять не мог, он спросил об этом родителей, и его оставили на неделю без сладкого. Он задал тот же вопрос исповеднику, а тот почему-то начал рассказывать ему о гордыне.
Ник понимал, как выглядят они с мужем для тех, кто считает себя «нормальными», понимал, почему мама и папа им недовольны, наверное, и Бог мстит им за то, что два педика посмели быть счастливы. Той ночью Гарриган, стараясь не разбудить спящего рядом любовника, убеждал Бога, что все произошедшее совсем недавно на этой постели вовсе не грех. Это акт любви, это необходимая им обоим порция тепла и ласки, это для того, чтобы жить дальше. Закончил молитву он просьбой, которую прошептал так тихо, что даже сам не услышал.
Их четвертый и пятый дни дикарями прошли так гладко, что Николас почти расслабился, он уже меньше переживал, отпуская партнера купаться одного. Но с берега по-прежнему наблюдал с надувным кругом под рукой. Через пару дней они будут дома.
Ник по обыкновению сидел на пороге в теньке, читал и приглядывал за Бреном. После Эндж людей они здесь не видели, поэтому первой реакцией на внезапно выскочившего из-за стены домика того самого латиноса, Хуана, был испуг.
Из ломанных английских фраз нежданного гостя Николас понял, что кого-то ранило в лесу. «Помощь! Помощь!» - дергая его за руку, требовал Хуан. И он, глянув в сторону моря – Брен далеко, не докричишься, захватил аптечку и побежал помогать. Продираясь сквозь заросли, оглядываясь и одновременно стараясь не потерять из виду проводника, Ник не сразу сообразил, что, по сути, он забирается в незнакомый лес с незнакомым человеком, и помощь может понадобиться ему самому. Наконец, дошло, он притормозил, а затем развернулся и как мог быстро рванул обратно. Но далеко не ушел - со спины навалилось чужое тело, и он упал лицом вперед. На секунду боль отвлекла его, а затем Николас попытался отползти, лягнуть, ударить назад головой, но на деле только затрепыхался беспомощно. Тогда он закричал, что было сил, звал Брена, ему почему-то было ясно, что если Салливан не придет - никто не придет. Тут его ткнули лицом в землю, глуша крик и, вдыхая, он поперхнулся какими-то жуками. И дальше только натужно кашлял и пытался руками достать хоть до чего-то, перевернуться, поднять вес, придавившего его. Затрещал разрываемый хлопок шорт, Ник забился сильнее, почувствовав, как чужая рука сжала его плечо, он дотянулся и, выкрутив пальцы, подтянул ее поближе и вцепился зубами. Затем был первый удар по голове, но он только сильнее сжал зубы, чувствуя тошнотворный вкус плоти насильника, прокусывая суставы пальцев, причиняя боль с яростной радостью. После второго удара Николас разжал челюсти, чтобы вдохнуть ртом. Но не вдохнул, потому что в него, разрывая насухую, протиснули член. Это никогда не было так больно и так страшно. Ник попытался вертеться, кричать, он хотел бы вырвать чужие глаза и каждый нерв… Он бессильно заплакал, скуля и кашляя под резкими, раздирающими толчками, сжимая в кулаках траву и землю. Только бы это закончилось.
И оно закончилось. Латинос дернулся, странно захрипел, а потом приподнялся и упал назад. Ник тут же перекатился на бок и, мыча от боли, прикрылся руками. В первые секунды он ничего не видел, может, зажмурился, а может, ослеп от шока, затем понял, что смотрит и видит: Брендон на коленях, нешироко размахнулся, ударил неподвижно лежащего в траве насильника камнем, зажатым в ладони, и снова отвел руку для удара. Но в этот раз Николас услышал: там был треск костей и чавканье-хлюпанье, с которым камень опускался в мозговой детрит, смешавшийся с кровью. Эти звуки совершенно заглушили для Ника пение птиц, повизгивание и пыхтение какого-то зверька, качающегося на ветках. А от запаха мяса и крови, смешавшихся с ароматами леса даже его привычного затошнило. Николас лежал на боку, сжавшись в комок, смотрел, как Салливан, осатанев, бьет уже, несомненно, труп латиноса и боялся позвать мужа.
Тот обернулся то ли потому что устал, то ли почувствовал взгляд на себе.
- Никки! Никки, как ты? Больно? Прости! – Брендон как был на коленях и весь забрызганный кровью и ошметками плоти, подполз к нему, робко гладил по плечу липкими пальцами. - Я не знаю… Скажи, что мне делать?
А Гарриган дрожал под прикосновением и не мог заставить себя обнять партнера или хотя бы ответить ему.
- Давай, помоги мне. Я осторожно, - Брен приобнял его и поднял на руки, - Все, уже все закончилось, kisunia. Все хорошо.
Голос успокаивал Ника, а вот тесные объятия пугали. Это же его Брен! Нет, все равно плохо.
- Пусти меня, сам пойду.
- Никки, - у Салливана по вроде бы спокойному лицу текли слезы, смывая точечные капельки крови.
- Пусти, пожалуйста, - Николас был на грани истерики, ему хотелось бежать неважно куда.
- Хорошо-хорошо, ты только держись за меня. Так нормально?
Да, просто идти рядом, опираясь на мужа, оказалось легче.
Когда они добрались до домика, в голове у Гарригана немного прояснилось, он смог думать о чем-то кроме произошедшего. Например, о том, что они оба в крови убитого.
- Одежду сжечь, - слабо сказал он Брендону.
Одежду, обувь Салливан облил жидкостью для розжига и смотрел, как горят их с Ником вещи, пока мылся с мылом и помогал любовнику.
- Тебе нужно в больницу.
- Нет, обойдусь, я хочу домой.
Они едут домой.
Они долго добирались до дороги и, кажется, целую вечность ловили попутку. В машине Николас сел так, чтобы не касаться мужа, но когда Брен положил руку ладонью вверх рядом с ним, то в его ладонь легли подрагивающие пальцы.
Аэропорт. Только бы добраться, там охрана и вряд ли их попытаются задержать в таком людном месте. В том, что Эндж не обратится в полицию, Салливан был уверен – это личное. Он позвонил и забронировал им с Ником билеты в Сан Франциско первым классом – только там нашлись два места в ближайшее время.
Стеклянные двери и холл так близко.
- Никки, сможешь сам забрать билеты? Иди, садись в самолет, я сдам багаж и догоню.
Николас ответил взглядом красноречивее слов. Никуда он больше один не пойдет.
- Так будет лучше, пожалуйста, сделай это для меня!
Тот сдался и медленно потопал к пневматическим дверям. Салливан повернулся.
- Эндж, не трогай его, дай ему уйти, ради всего… прошу.
Та кивнула.
Еще немного Никки.
@темы: Ё-моё
-
-
23.05.2013 в 21:54-
-
23.05.2013 в 22:00-
-
23.05.2013 в 22:08-
-
23.05.2013 в 22:12-
-
23.05.2013 в 22:27-
-
24.05.2013 в 18:37В общем, подозревала, что с теми латиносами так и будет.
Где-то раньше Брендон думал, что за Ника готов убить. Приятно, то с твоей подачи это не пустые слова - но блин. Блин-блин-блин. Логично, что им не сошло всё с рук так просто, но за героев теперь очень страшно - и за Брена, которого непонятно что ждет, и за Ника с его "прекрасным" состоянием.
Эх, долбодятлы... Я уже правда сожалею, что просила для них этот отпуск.
-
-
24.05.2013 в 21:38